контрреформ Александра 3

Введение

В лице Александра III на престол вступал предпоследний российский самодержец. Уже поднимались из народных глубин те социальные силы, которые несли гибель и разрушение и капитализму и старому, прогнившему политическому строю - царизму, поднимались силы, которые шли на борьбу за новый общественный строй, ликвидирующий эксплуатацию человека человеком. Пролетариат, новый класс капиталистического общества и будущий могильщик капитализма, быстро формировался и готовился к борьбе за новый общественный строй.
Вступивший 1 марта 1881 г. на российский престол Александр III был, даже по словам своих сторонников, человеком «ниже среднего ума, ниже средних способностей и ниже среднего образования». Он плохо знал русскую грамоту и писал с самыми грубыми ошибками. Сам Александр III жаловался, что ум у него «нескладный».
Политическое образование, Александр III получил наскоро, когда, предназначенный к военной деятельности, он неожиданно стал наследником, престола после смерти своего старшего брата. Идеалом для Александра был его дед Николай I, и теперь во внуке вновь ожила уваровская формула «самодержавия, православия и народности». Власть отца в семействе, власть поместного дворянина над крестьянской деревней, власть царя-самодержца над всей страной - таков был ветхий «идеал» реакционной политической системы Александра III. Панически боясь революции, он постоянно ожидал покушения на свою жизнь и окружал себя охранниками. Он возглавил самую зверскую и разнузданную реакцию, которой хотел защититься от неизбежной гибели, надвигавшейся на царизм.



 
1.Идеология контрреформ

Среди учителей Александра III, когда он неожиданно стал наследником и когда пришлось его спешно готовить к будущей государственной деятельности, находился профессор-юрист Московского университета К. П. Победоносцев, который тогда же вошёл в узкий круг людей, близких своему воспитаннику, и на долгие годы принял на себя роль его советника и руководителя. Фанатику идеи самодержавия, в 60-х годах уже однажды пережившему страх революции, Победоносцеву теперь вновь слышалось её приближение. Даже опора трона - дворянство было им заподозрено в «измене»; он настаивал на том, что самодержавие должно быть «воинствующим», и являлся решительным противником всех буржуазных реформ 60-х годов. Двумя другими догмами веры Победоносцева были великодержавный национализм и такое православие, которое для установления «правой веры» не остановилось бы перед применением воинской силы.
На заседании Совета министров 8 марта, на котором были заново рассмотрены уже утверждённые Александром II лорис-меликовские проекты, выступивший первым граф С. Г. Строганов с ужасом заявил, что осуществление этих проектов явится передачей власти из рук самодержавного монарха «в руки разных шалопаев» и поведёт «прямо к конституции». После речей защитников проекта (военного министра Милютина, министра финансов Абазы и Лорис-Меликова) выступил Победоносцев, который произнёс «громовую» речь контрреволюционного содержания, «потрясшую» присутствующих. Он обрушился только па проект Лорис-Меликова, как на «первый шаг» к конституции, но и на всю совокупность реформы 60-70-х годов. Лорис-меликовский проект был передан для рассмотрения в комиссию, которая никогда не собралась.
В вышедшем вслед за этим царском манифесте было заявлено о «незыблемости» самодержавия. На следующий же день подал прошение об отставке Лорис-Меликов, за ним Абаза и несколько спустя Милютин. Реакция, однако, не была ещё вполне уверена в достаточности своих сил для решительных действий. Это сказалось в выборе либерально окрашенных преемников ушедшим министрам: министром внутренних дел был назначен граф Н. П. Игнатьев, министром финансов - бывший преподаватель Александра, киевский профессор Н. X. Бунге, военным министром - бесцветный генерал П. С. Ванновский, бывший начальник штаба Рущукского отряда, которым Александр, будучи наследником престола, командовал в войне 1877-1878 гг. Игнатьев начал свою деятельность необычным шагом, рассчитанным именно на то «общество», которое он призван был «дурачить». Едва вступив в должность, он предал гласности свой циркуляр, в котором говорилось о «полной неприкосновенности» прав дворянства, городского сословия и «русского земства», а крестьянству предписывалось «не внимать вредным слухам». Своею «первою задачею» Игнатьев поставил «искоренение крамолы». Это ознаменовалось прежде всего невиданным ранее размахом деятельности департамента полиции, заменившего формально уничтоженное в 1880 г. III отделение. Особенное развитие получила система провокации, когда в 1881 г. главою политического розыска был назначен подполковник Судейкин; он завербовал известного предателя Дегаева, при помощи которого разгромил остатки Исполнительного комитета «Народной воли».
Тем же целям должно было послужить проведённое Игнатьевым «Положение о мерах к охранению государственной безопасности и общественного спокойствия» (14 августа 1881 г.). Изданное сроком на три года, оно просуществовало, возобновляемое каждый раз по окончании срока, вплоть до 1917 г. и явилось, «фактической российской конституцией». Согласно новому «Положению» любая местность могла быть объявлена на положении усиленной или чрезвычайной охраны; 'каждый житель такой местности мог быть арестован административным распоряжением местной власти на срок до трёх месяцев или оштрафован на сумму до 500 руб. при усиленной охране и до 3 тыс. руб. при чрезвычайной; его дело могло быть передано на рассмотрение военного суда, а недвижимое имущество секвестровано. Особое совещание при министре внутренних дел могло сослать любого жителя в ссылку сроком до пяти лет в самые отдалённые места империи. «Положение» давало администрации право закрывать учебные заведения, торговые и промышленные предприятия, приостанавливать деятельность земских собраний и городских дум, закрывать органы печати.
Вопрос о скрытом возврате к старым средствам внеэкономического принуждения был решён изданным в 1886 г. законом о найме сельскохозяйственных рабочих. По этому закону при найме рабочего обязательно составлялся «договорный лист» - своего рода крепостной акт; в случае ухода рабочего раньше срока предъявление листа в суде делало иск помещика «бесспорным», каковы бы ни были поводы и причины, заставившие рабочего уйти. Суд обязан был в срочном порядке рассматривать дела о найме; наказанием по этим делам служил не штраф, как в обычных гражданских исках, а арест. Всё это лишало сельскохозяйственного рабочего элементарных гражданских прав и в значительной мере восстанавливало утерянное помещиком «властное положение» над сельскохозяйственным рабочим.

 
2.«Контрреформы» 1889-1894 гг.

По весьма неполным официальным данным, в 1881 г. было отмечено 17 случаев крестьянских волнений, а в 1888-1889 гг. эта цифра выросла до 94 случаев за год. За всё десятилетие 1881-1890 гг. произошёл 541 случай крестьянских волнений в разных местах империи. Крепостническая реакция искала «выхода» из создавшегося положения, конечно, не в удовлетворении крестьянских нужд, а в посильном возврате к старым порядкам. Крестьянская семья и крестьянская община должны были явиться орудиями этой крепостнической политики. После реформы быстро шёл распад крестьянской семьи, и число семейных разделов в начале 80-х годов достигло 150 тыс. в год. Закон 1886 г. устанавливал условием семейного раздела разрешение родителя или старшего члена семьи, а также постановление крестьянского схода, принятое двумя третями голосов. Целью этого закона было закрепощение «рабочей семьи» и подчинение всех её членов «главенству старшего члена».
«Положения 19 февраля 1861 г.» давали крестьянину возможность досрочного выкупа надела и право распоряжаться им уже как своей частной собственностью. Ничтожное значение этой возможности видно из того, что за 28 лет крестьяне выкупили таким образом только 0,5% надельных земель. Однако крепостники в своём стремлении к закреплению ещё уцелевших форм «старого, средневекового, надельного землевладения» видели опасность в праве крестьян на выкуп надела. Закон 1893 г. имел своей задачей «охранить» крестьянское землевладение «от опасности свободного гражданского оборота», он вновь прикреплял крестьянина к его надельной земле, запрещая её залог и разрешая продажу только односельчанам; досрочный же выкуп надельной земли разрешался лишь при условии согласия двух третей схода. Практика показала, что сходы такого разрешения не давали.
Все указанные законодательные акты были лишь отдельными разрозненными звеньями крепостнических «контрреформ» в области крестьянского законодательства. Крепостническая реакция считала