Основные мотивы лирики Бернса

В поэзии Роберта Бернса (1759-1796) лирика эпохи Просвещения достигает своей вершины. Будучи шотландским крестьянином, творчество Бернса глубоко укоренено в шотландской земле. Его творчество проникнуто свободолюбивым духом шотландского народа. Несмотря на так называемую унию 1707 года, шотландцы не забыли о своей былой независимости и как незаживающую рану пережили кровавое поражение восстания 1745-1746 годов и последствия жестоких карательных мер, уничтоживших бывшие кланы повстанцев, а также многие их старые обычаи.
Именно патриотизм гневной национальной гордости вдохновляет поэзию Бернса, и он находит неисчерпаемый источник поэтических образов, тем и мотивов в преданиях туземных песен, которые пронизывали его воображение с ранних лет. В самой ритмической, тональной и интонационной структуре его лирических стихотворений мы находим прямую связь с народными песнями и формами народного танца. Бернс часто использовал старые народные песни в качестве мотивов для новых стихотворений, а его собственные стихи, которые были мелодиями или адаптациями старых народных песен, часто сами становились народными песнями. Например, его знаменитая застольная песня "Мне ли забыть былую любовь и дружбу былых дней? " стала частью традиционной шотландской церемонии прощания в качестве хорового произведения [6].
Но именно живое и непосредственное выражение мыслей и чувств фермеров, ремесленников и всех простых людей Шотландии сразу же обеспечило его первому сборнику стихов теплый прием среди многих его соотечественников. Живя в то время, когда шла американская война за независимость, а затем и Французская революция, он с жадностью впитывал прогрессивные и демократические идеи того времени. В юности он любил юмор и сатиру Филдинга и Смоллетта, обожал сентименталиста Маккензи "Человек чувств", а позже его любимой книгой стали "Права человека" Томаса Пейна. Бернс всем сердцем воспринял ее революционный оптимизм. В последние годы жизни, омраченные крахом Французской революции и контрнаступлением на радикальные демократические организации в Англии и Шотландии, Бернс был вынужден прибегнуть к интригам, чтобы скрыть свои связи с "краснодушными" общественными деятелями. Не вся его биография в этом отношении окончательно прояснена до сих пор. Однако его поэзия, органично сочетающая фольклор и старую шотландскую литературную традицию с опытом реализма эпохи Просвещения и революционно-демократического просветительства конца XVIII века, дает полное выражение общественно-политическим симпатиям поэта [6].
Старые шотландские баллады, которые были посвящены феодальным усобицам, рыцарским распрям, кровной мести и т.д., не вызывали интереса у Бернса и почти не отразились в его стихотворениях. Им были оценены шотландски предшественники — поэты Рамзей (1686-1758) и Фергюсон (1750-1774), чье творчество, однако, сохранило лишь свое локальную значимость. Но наиболее близки ему по духу песни, которые рождались в среде трудового народа — плясовые и застольные, колыбельные, святочные, песни о труде, о дружбе, любви и разлуке.
Обращаясь к ним, он сумел по новому переосмыслить старую фольклорную символику или — если речь идёт об исторических темах и образах — напитать их современным содержанием.
Так, в прославленной застольной песне Бёрнса «Джон Ячменное Зерно» - традиционный образ святочной песни — образ трех царей-волхвов — перевоплощается в образ злодеев-деспотов и тиранов, а сам Джон Ячменное Зерно оказывается подтекстовым символом исконной непобедимости и жизнестойкости народа
Трех королей разгневал он,
И было решено,
Что навсегда погибнет Джон
Ячменное Зерно.
Особая прелесть поэтического мастерства Бернса заключается в том, что такая многозначность достигается в его стихах без дидактических или классицистических усилений или риторического параллелизма. Судьба Джона Берли Грэйнна изображена таким образом, что ее можно понимать и буквально, и фигурально, и этот двойной смысл придает особую привлекательность коварному и насмешливому тону всего произведения.