Памятники древнерусского права

следующим образом: князья, бояре, княжеские мужи, княжеские тиуны, огнищане.
Основная масса населения разделялась на свободных и зависимых людей, существовали также промежуточные и переходные категории. Юридически и экономически независимыми были посадские и смерды - общинники (они уплачивали налоги и выполняли повинности только в пользу государства).







2 Особенности рассмотрения Русской Правдой норм права
Общая характеристика норм в Русской Правде
Городское население делилось на ряд социальных групп: боярство, духовенство, купечество, «низы» (ремесленники, рабочие и пр.) наряду со свободными были зависимые смерды. Свободный смерд - общинник обладал определенным имуществом, которое мог завещать детям. Закон защищал личность и имущество смерда. За совершение проступка и преступления, а также по обязательствам и договорам он нес личную и имущественную ответственность.
Более сложной юридической фигурой является закуп. Закуп - это человек, работающий в хозяйстве феодала за «купу» - заем в который могли включаться разные ценности.
Русскую Правду можно определить как кодекс частного права - все ее субъекты являются физическими лицами, понятие юридического лица закон еще не знает. Среди видов преступлений, предусмотренных Русской Правдой, нет преступлений против государства. Нормы Русской Правды защищают частную собственность, регламентируют порядок и передачи по наследству, по обязательным договорам.
Обязательные отношения могли возникать из причинения вреда или из договоров. За невыполнение обязательства должник отвечал имуществом, а иногда и своей свободой. В Русской Правде упоминаются договоры: купли - продажи, кредитования, личного найма, хранения, поручения.
Преступление по Русской Правде определялось не как нарушение закона или княжеской воли, а как «обида», т.е. причинения морального или материального ущерба лицу или группе лиц. Объектами преступления были личность и имущество. Закон намечал понятие соучастника, но еще не разделял ролей соучастников. К смягчающем обстоятельствам закон относил состояние опьянения преступника, к отягощающим - корыстный умысел. Субъектами преступления были все физические лица, включая рабов. Субъективная сторона включала умысел или неосторожность. Тяжелым преступлением против личности было нанесение увечий. Имущественные преступления по Русской Правде включали: разбой, кражу, угон, поджог, конокрадство. Система наказания по Русской правде достаточно проста. Смертная казнь не упоминается в кодексе, хотя на практике она имела место.
Высшей мерой наказания по Русской Правде остается «поток и разграбление». Наказание включало конфискацию имущества и выдачу преступника в рабство. Следующим по тяжким видам наказания была «вира» - штраф, который назначался только за убийство. Все остальные преступления наказывались штрафом – «продажей». Судебный процесс носил ярко выраженный состязательный характер: он начинался только по инициативе истца, стороны в нем обладали равными правами, судопроизводство было гласным и устным.
«Заклич» означал объявление о совершении преступления, производился в людном месте, «на торец», объявлялось о пропаже вещи, обладавшей индивидуальными признаками, которую можно была опознать. Если пропажа обнаруживалась по истечению трех дней с момента заклича, тот , у кого она находилась, считался ответчиком .
Вторая стадия процесс – «свод». Свод осуществлялся либо до заклича, либо в срок до истечения трех дней после заклича. Лицо, у которого обнаруживали эту вещь, должно было указать, у кого эта вещь была приобретена. Свод продолжался до тех пор , пока не доходили до человека, не способного дать объяснение, где он приобрел эту вещь .
«Гонение следа» - третья стадия судебного процесса, заключавшаяся в поиске доказательств и преступника.
Система доказательств по Русской Правде состояла из свидетельских показаний, вещественных доказательств, присяги. В законе ничего не говорится о собственном признании и письменных доказательствах.
Представление о свободе и воле русского человека в Русской Правде
Соотношение понятий воли и свободы в современном русском языке хорошо изучено лингвистами. Вместе с тем исторические корни этих понятий и древнейшее словоупотребление интересовали ученых значительно меньше. В качестве общих мест упоминаются этимологическая связь воли-свободы с волей-желанием и велением через индоевропейский корень wel и в целом неотделимость воли-свободы от воли-желания , связь воли с простором через противопоставление дикой воли упорядоченному миру .
Свобода — несомненная ценность для древнерусского человека. Еще митрополит Иларион в своем «Слове», превознося заслуги Владимира Святославича, упоминает, что князь «работныимъ свободу дая» . Это признает и Даниил, но вместе с тем он желает холопства у князя. Ключ для понимания кроется в прилагательном «болшеи», которое использует Даниил. И «работа» («рабство»), и «свобода» Даниила — относительные понятия. И то, и другое может быть большим или меньшим, но не абсолютным. И то, и другое для него только два полюса существования в мире князя. Свобода есть там, где есть господин, который может даровать эту свободу.
Выражение «человек свободный» было бы не вполне понятным для жителя Древней Руси. Его можно сравнить с выражением «человек, имеющий [нечто]» в современном русском языке. Когда в тексте идет речь об «человеке имеющем», мы приблизительно понимаем, о чем идет речь, но нас интересует, что именно у него есть. Власть? Деньги? Семья?
В «свободном человеке» древнерусского читателя заинтересовало бы, о какой именно свободе говорится. Свободе от греха? От дани? От болезни? Раб божий свободен от греха, но, обладая этой свободой, он остается рабом Бога. Даниил Заточник хочет свободы, но этой свободы он хочет в рамках холопского, служилого состояния у своего господина.
Свобода в древнерусском языке всегда конкретна. Встречаются свобода от Божьего гнева, от согрешений, от имущественного долга, от болезни. Это же сохранилось и в современном русском языке: «воля глобальна, свобода расчленена на виды» . Каждая из этих свобод ограничена и не характеризует обладающего ей как свободного человека. Лично зависимый человек может быть освобожден от какой-либо из своих повинностей, но эта свобода относится к определенной частной сфере и не изменяет его статус в корне.
Отличное от этого значения слово «свобода» встречается только в Русской правде.
«Свободный муж» Русской правды представляет противоположность холопу, «свобода» как свободный человек в терминологии «Закона судного людем» не может быть порабощен.
«Закон судный», имея в основе византийскую «Эклогу», сам относится к таким текстам, «Русская правда» же по времени составления стоит близко к крещению Руси и могла заимствовать это противопоставление.
Важное место в древнерусском языке занимает территориальный аспект свободы — свобода как специально выделенное поселение. Лингвисты отмечают ассоциацию «свободы» с жизнью в городе в современном русском языке, а также этимологическое родство свободы со слободой как городским поселением.
Действительно, в XVI–XVII вв. под слободами начинают понимать обособленные поселения ремесленников. В более ранний исторический период дела обстояли иначе.
Свобода-слобода этого времени еще не была городской и составляла, скорее, не внутреннее дело поселения, а дарованную сверху привилегию.
В частных актах свободы выступают в качестве такого же движимого имущества, как и села: их продают, покупают и завещают. Статус поселения как свободы говорил не о характере взаимоотношений между людьми,