Христианские мотивы в повестях Н.В. Гоголя

ВВЕДЕНИЕ
Начиная с 1990-х годов творчество Н.В.Гоголя вслед за критиками начала XX века и русской эмиграции последующих десятилетий начинает рассматриваться в новом ключе – не только и не столько как сатирика-обличителя (в манере В.Г.Белинского и его последователей), сколько мыслителя, взирающего на мир и оценивающего его с точки зрения устоев Православной веры.
Исследователи «второго поколения» заметили, что разработка темы их предшественниками (так сказать, исследователями «первого поколения») велась прежде всего на основе его поздних работ, созданных на протяжении последнего десятилетия, после духовного кризиса 1840 года – прежде всего по книге «Выбранные места из переписки с друзьями», «Размышления о Божественной Литургии» и примыкающим к ним работам, отчасти – по сохранившимся главам второго тома «Мёртвых душ», наконец, по письмам самого Гоголя того времени.
Тем самым продолжала поддерживаться давняя иллюзия о существовании «двух Гоголей» - «до» и «после», так сказать, «сатирика-обличителя», который после нисхождения Божественного откровения стал правоверным христианином и проповедником.
Более внимательное же изучение его творчества подвело исследователей к выводу, что проповедником и апологом христианства Гоголь был всегда, начиная с самых ранних лет (достаточно вспомнить его письма матери о тех истинах, которые она ему вложила, прежде всего страх перед Высшим судом за грехи). Другое дело, что сперва это начало, так сказать, положительная часть убеждений Гоголя, было в самом деле основано на ироническом отношении к жизни, к пошлости в ней – вначале юмористическом, потом сатирическом и остро критичном.
Актуальность темы исследования заключается в том, что христианские установки в творчестве Гоголя несут в себе огромный нравственный заряд, значимый для каждого человека.
Объектом исследования стали повести из двух сборников писателя – «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Миргород», а также из так называемого цикла «петербургских повестей».
Предмет исследования – основные мировоззренческие установки самого Гоголя, основанные на христианском вероучении, и их отражение в названных повестях.
Цели исследования – выявить, как и в каких формах выразились в повестях Гоголя его мировоззренческие установки, основанные на христианском вероучении.
Значимость исследования в том, что, основываясь на уже не одно десятилетие разрабатываемой теме, мы бы хотели избежать ненужной чрезмерности апологетики христианских убеждений Гоголя, не стремясь превратить его в мирского проповедника, монаха по духу в мирском обществе (это уже другая крайность), расставить правильные акценты в этой проблеме.







ГЛАВА 1.
ХРИСТИАНСКОЕ МИРОВОСПРИЯТИЕ Н.В.ГОГОЛЯ.
ОТНОШЕНИЕ Н.В.ГОГОЛЯ К ОТРАЖЕНИЮ ХРИСТИАНСКИХ НАЧАЛ В ТВОРЧЕСТВЕ ПИСАТЕЛЯ

1.1. Христианское начало в жизни Н.В.Гоголя.
Страх перед Возмездием
Жизнь Н.В.Гоголя с самого начала была связана с православной верой. Мать писателя, Мария Ивановна, женщина набожная, уже потерявшая двух детей, дала обет назвать его именем Николая Чудотворца, которому был посвящен храм в соседней с родиной Гоголя Диканьке. Среди предков по отцовской линии были священники, в частности, прапрадед Ян Яковлевич, выпускник Киевской духовной академии, от имени которого пошла вторая часть фамилии, отброшенная самим Гоголем - Яновских.
Мария Ивановна была женщиной набожной и усердной паломницей. По словам В.Воропаева, «любимым занятием в семье было хождение по монастырям и святым местам» . Так что неудивительно, что основы христианского мировосприятия были заложены в душе Гоголя ещё Марией Ивановной, о чём он писал ей 2 октября 1833 года.
Если изначально он следовал христианским обычаям только по традиции, «крестился потому что видел, что все крестятся», а в самой церкви не видел ничего, «кроме риз, попа и противного ревения дьячков», то затем, «один раз - я живо, как теперь, помню это случай. Я просил Вас рассказать мне о Страшном суде, и вы мне, ребёнку, так хорошо, так понятно, так трогательно рассказали о тех благах, которые ожидают людей за добродетельную жизнь, и так разительно, так страшно описали вечные муки грешных, что это потрясло и разбудило во мне всю мою чувствительность. Это заронило и произвело впоследствии во мне самые высокие мысли» .
Сама Мария Ивановна по своему психотипу была суеверной, даже со странностями, обуреваемой мучительными, необъяснимыми и неодолимыми тревогами, боязнью неминуемых бедствий, а то и смерти. Николай явно пошёл натурой в мать: то жизнерадостным, а то напуганным чем-то предельно страшным.
Иными словами, благодаря влиянию матери в чувствительной, даже нервной душе самого Гоголя, по всей видимости, благодаря очень щедрому воображению, поселился настоящий ужас перед Страшным судом за свои грехи. По предположению М.М.Дунаева, «Гоголю дан был особый дар: обострённое видение и ощущение мирового зла, какое редко кому даётся в мире. Это и дар – и испытание души, призыв свыше к внутреннему ратоборству с открывшимся человеку ужасом» .
В самом деле, «переживания космического ужаса» становятся первыми и главными, доминирующими переживаниями его повестей Гоголя . Достаточно вспомнить неожиданное отступление в «Старосветских помещиках» о детском воспоминании, когда его будто кто-то окликнул по имени:
«Вам, без сомнения, когда-нибудь случалось слышать голос, называющий вас по имени, который простолюдины объясняют тем, что душа стосковалась за человеком и призывает его, и после которого следует немедленно смерть. Признаюсь, мне всегда был страшен этот таинственный зов. Я помню, что в детстве я часто его слышал: иногда вдруг позади меня кто-то явственно произносил моё имя… Я обыкновенно тогда бежал с величайшим страхом и занимавшимся дыханием из саду и тогда только успокаивался, когда попадался мне навстречу какой-нибудь человек, вид которого изгонял эту страшную сердечную пустыню».
По всей видимости, именно люди, обладающие таким психотипом, ранимым, болезненным, «ненормальным», и обладают часто способностью постигать мир и его закономерности глубже, острее, проницательней видеть мир и тем самым постигать и важные религиозные истины.
С.Л.Франк в статье «религиозное знание Гоголя» заметил, что Гоголю было дано интуитивно ярче, острее чувствовать демоническое, противохристианское начало в мире, что лишний раз подчёркивает уникальность и значительность его натуры. Обострённое ощущение зла и пошлости человеческой жизни вызвало у Гоголя стремление к спасению души, избавлению от гнетущих его мороков.
Но наиболее пронзительная нота возникает в концовке «Записок сумасшедшего», в наполняющем, казалось, весь мир своим отчаянием, пронзительном выкрике: «Маменька, спаси меня! Разве ты не видишь, как мучается твоё дитя!». И самое потрясающее, что в образе Поприщина Гоголь фактически предсказал свою собственную мучительную кончину. А последняя сказанная им фраза – «Лестницу! Скорее давай лестницу!» не нуждается в комментариях…
Как писал в «Авторской исповеди» сам Гоголь, он в поисках сущности души человека пришёл в итоге к учению Христа. И, пожалуй, первым из русских литераторов прошёл от художественного творчества, где образ служил обрисовке идеи, к непосредственному служению Бога, прямому проповедничеству его учения. Причём это проповедничество и самоисповедь распространялись на всю Россию, на всё общество. «Исповедуется он не перед одним лицом, его исповедник – улица, площадь, Россия от Петербурга до Камчатки. Публичность его признаний шокирует, но и потрясает чистотой цели» . Тем самым Гоголь открывает дорогу для двух классиков следующего поколения – Л.Н.Толстого и Ф.М.Достоевского.
Так что, по всей видимости, душевный переворот и настоящее обращение к христианству произошли не в 1840 году, когда они приняли очевидный для окружающих вид, а ещё тогда, в детстве.
«Его религиозное сознание вырастает из сурового образа Возмездия» , - писал об этом К.В.Мочульский.