характеристика «русских типов» в комедии Д.И. Фонвизина «Бригадир».

Введение
Актуальность темы работы. Жанровую модель русской комедии нравов в XVIII веке кульминационно реализовал «Бригадир Д.И. Фонвизина. И если относительно комедий фонвизинских предшественников - А. П. Сумарокова и В. И. Лукина - уже тогда существовали сомнения, так ли соответствуют они русским нравам, то в «Бригадире» русская действительность устами графа Н. И. Панина впервые согласилась признать увиденный в русской комедии образ русского мира своим собственным изображением: «...это в наших нравах первая комедия
Из всеобщего мнения о том, что «комическое действие в „Бригадире” заменено комическими разговорами», следует один-единственный и притом совершенно справедливый вывод: именно разговор, акт говорения и чисто словесный план, как таковые, составляют действие комедии Фонвизина. «Бригадир» пришелся на пик русской гласности XVIII века, 1769 год, и что все современники, включая и самого Фонвизина, дружно видели в «Бригадире» прежде всего «острые слова и замысловатые шутки», «замысловатые изражения» и «остроумие» и в них главную ценность комедии: ведь национальное своеобразие ментальности и выражается прежде всего в языке.
К обеим комедиям Д.И. Фонвизина - и к «Бригадиру» (1769), и к «Недорослю» (1782) - восходит специфически русский тип комедии, проникнутой гражданским пафосом, в которой острые проблемы решаются в бытовом плане, пороки сатирических персонажей являются живым воплощением социальных уродств, а смешное правдиво сочетается с грустным. «В произведениях этого писателя,- говорил о Фонвизине Герцен, - впервые выявилось демоническое начало сарказма и негодования, которому суждено было с тех пор пронизать всю русскую литературу, став в ней господствующей тенденцией».
Цель исследования – характеристика «русских типов» в комедии Д.И. Фонвизина «Бригадир». В соответствии с целью сформулированы исследовательские задачи:
1. Определение «русских типов» в литературе XVIII века.
2. Характеристика творчества Д.И. Фонвизина и определение места комедии «Бригадир» в авторском творчестве.
3. Анализ основные образов и конфликта в действии комедии Д.И. Фонвизина «Бригадир».
4. Характеристика проблематики комедии Д.И. Фонвизина «Бригадир».


Глава 1.Общая характеристика «русских типов» в ранней отечественной комедии
1.1.Русские типы в литературе XVIII века
Формирование реалистического стиля национальной комедии в ряде европейских стран и, в частности, в России второй половины XVIII в. связано с некоторым возрождением и развитием традиции беспощадного осмеяния социальных пороков в лице характерных представителей современного общества. Морально-дидактическая направленность превалировала в них над социальной, подлинно комедийное начало подавлялось сентиментальной патетикой.
В истории русской комедии XVIII века очень важными были 1750-1760-е гг. Это время становления жанра, когда постепенно складываются многие его структурные черты, формируется круг политических тем, создаются образы и типы. Одним из самых значительных произведений данного времени является, без сомнения, фонвизинский «Бригадир», завершающий собою эволюцию комедии 1750-760-х гг., свидетельствующий о переходе русской драматургии от простых к более сложным формам.
Надо сказать, что тема зла занимает очень важное место в структуре комедии. От ее трактовки во многом зависит степень глубины произведения, сила его обличительного пафоса.
До «Бригадира» зло изображалось в русской комедии в двух основных аспектах: как смешное, но тогда лишенное подлинной значительности, нестрашное, или наоборот, как социально и нравственно опасное, угрожающее человеку, но в этом случае носители такого страшного зла могли вызывать страх, ненависть, но никак не смех.
Первый способ обличения зла в высшей степени свойственен ранним комедиям А. П. Сумарокова, таким как «Тресотин иус», «Третейский суд», «Ссора у мужа с женою», некоторым его более поздним пьесам, например. комедии «Три брата совместники», раннему «Недорослю» Фонвизина, некоторым пьесам В. И. Лукина («Щепетильник»), «Наказанной вертопрашке». Б. Е. Ельчанинова и др. Отрицательные герои в них разнообразны, олицетворяют разные пороки. Иногда социальные: галломания («Ссора у мужа с женою»), ложное воспитание (ранний «Недоросль»). Иногда нравственные: легкомыслие и безнравственность (у Лукина и Ельчанинова), женские сварливость и упрямство (у Сумарокова). Иногда и то и другое. В любом случае отрицательные персонажи крайне ничтожны; они глупы и невежественны, вызывают лишь презрение и насмешливый гнев. Все они не опасны в том смысле, что зло, носителями которого они являются, мелко и пассивно, не затрагивает основ миропорядка. Злой мир смешон, но не страшен .
Прекрасным примером подобного изображения зла может служить, в частности, комедия А. П. Сумарокова «Ссора у мужа с женою» (1750). Комическое начало явственно ощутимо в пьесе. Для его усиления драматург прибегает к разнообразным приемам. Он вводит фарсовые сцены: жена, бегающая за своим мужем с розгами, случайное ее падение, попытки женихов дочери поднять упавшую мать и т. д. Использует Сумароков и языковые средства, прибегая, например, к макароническому стилю. Вот дочь разговаривает со своим женихом:
Деламида. Любить мужа. Ха! Ха! Ха! Это посадской бабе прилично!
Дюлиж. Против этого спорить нельзя, однако ежели б вы меня из адоретера сделали своим амантом, то б это было пардонабельно.
Деламида. Пардонабельно любить мужа Ха! Ха! Ха! Вы ли, полно, это говорите, я б не чаяла, чтоб вы так не разонабельны были.
С большим искусством изображает писатель и непонимание одного героя другим. Один из героев комедии, фатюй, как справедливо писал П. Н. Берков, даже «не понимает простых оборотов речи, употребляемых его собеседниками. На вопрос служанки Филе- ты, что у него нового, Фатюй отвечает: «Одни только башмаки, да и тех я не надел, очень тесны, жмут ноги, окупился» (явл. 2-е).
Все эти средства достигают своей цели, придают «Ссоре у мужа с женою» подлинную веселость, делают ее героев смешными. Действительно смешны Оронт - трусливый и забитый женою, его супруга Салмина, их дочь, галломанствующая кокетка Деламида. Смешны и другие персонажи: подруга Деламиды Дюфиза, женихи - неуклюжий увалень фатюй и петиметр Дюлиж. При этом все они олицетворяют те или другие пороки, тем самым смех, который они вызывают,- смех сатирический. Однако сатира поверхностна, осмеивая галломанию, легкомыслие и невежество своих героев, Сумароков не стремится показать глубину их «отрицательности». Они смешны, и только.
Совсем по-иному обстоит дело в комедиях второго типа, где зло в высшей степени серьезно, но не смешно. Сюда можно отнести среди прочих сумароковские комедии 1760-х гг., прежде всего пьесы о скупом («Лихоимец», «Опекун»), «Безбожника» М. М. Хераскова, «Мота, любовию исправленного» В. И. Лукина. Негативные персонажи в них гораздо масштабнее. Не случайно в этих комедиях, как правило, один отрицательный персонаж. Зло сосредоточивается в нем, рассматривается пристально и внимательно, в то время как в комедиях первого типа оно как бы рассеяно между многочисленными его носителями.
Для усиления отрицательного начала в герое существовало несколько возможностей. Первая состояла в его изображении как активного, энергичного. Злое начало, представителем которого данный персонаж является, представало таким образом деятельным и экспансивным.
Отрицательный герой начинает стремиться к распространению своего влияния на окружающих людей, нередко возникает мотив развращения, например в «Лихоимце» Сумарокова (Кащей принуждает своих слуг воровать) или в его же «Опекуне» (Чужехват доказывает служанке Нисе достоинства воровства). Зло, исходя от главного героя, стремится приобрести себе все новых и новых слуг. Наиболее отчетливо эта активность зла заметна в образе Злорадова из «Мота, любовию исправленного» В. И. Лукина. Злорадов распространяет зло не только из личной выгоды, а скорее из любви к нему. Более того, обманывая своего доверчивого друга Добросердова, он надеется, что тот в свою очередь станет разносчиком зла: «Ежели тебя проучу хорошенько, так и ты вперед таких же шалунов, каков теперь сам, проводить станешь...». Отрицательный герой, ценящий зло ради зла, становится здесь фигурой в чем-то демонической и зловещей .
Второй путь усиления темы зла состоял в его соотнесении с универсальным планом. Отрицательный персонаж тем или другим способом связывался с самыми общими и основополагающими категориями, прежде всего с Богом. Он оказывался злым не только по отношению к людям, но и по отношению к Богу. Явственно начинала звучать тема инфернального зла. Как правило, комический злодей - безбожник и богохульник. Иногда богохулив странным образом сочеталось с лицемерием и ханжеством, как например, у скупых в комедиях Сумарокова. «... Небезразлично для характеристики взглядов Сумарокова,- писал по этому поводу П. Н. Берков,- то, что его скупой - богохульник и ханжа одновременно.» Иногда же перед нами чистый безбожник, даже не прикрывающийся лицемерием. Таков, например, герой «героической комедии» М. М. Хераскова Руфин, которого родной отец называет «безбожником», или Злорадов из «Мота, любовию исправленного» В. И. Лукина, говорящий о себе: «Раскаяние и угрызения совести совсем мне не известны, и я не из числа тех простаков, которых будущая жизнь и адские муки ужасают».
Мотив безбожия придавал отрицательным героям комедии особую глубину. Сумароковские скупцы, безбожник Хераскова, Злорадов - не просто плохие дворяне, крапивное семя или безнравственные люди. Они посягают на мировой порядок, содержат в себе глубокое универсальное зло, являются инфернальными злодеями. Пожалуй, наиболее отчетливо это «злодейское начало» выступает в комедии М. М. Хераскова «Безбожник». Руфин - поистине исчадие ада. Уже в первом же явлении его добродетельный брат фидеон дает ему следующую характеристику:
Тони в своих грехах, нещастливый, тони И добродетели устав позабывая,
Беспутствуй, пред людьми злодейства не скрывая.
Руфинов отец, Леон, называет своего сына «фурией». Наконец, сам Руфин в большом монологе из IX явления восклицает:
И их стенанием мой веселится дух.
Но герои, подобные РуфиИу, являясь глубоким обличением зла, были совершенно не смешны. При знакомстве с ними на устах зрителя или читателя не появлялось ни тени улыбки. Правда, в «Опекуне», «Ядовитом» и «Лихоимце» Сумарокова еще есть в образах главных отрицательных персонажей (Чужехват, Герострат, Кащей) хоть какие-то элементы комизма В Руфине же или в Злорадове и этих элементов нет. Данные образы перёрастают рамки комедии, начинают соотноситься со злодеями трагедии. Иногда возникают почти текстуальные совпадения. Так, перед своей гибелью Руфин восклицает:
С великой горестью я кончу жизнь теперь,
Что всех вас погубить бессилен остаюсь. 0
Почти о том же, только прозою и более низким слогом, говорит Злорадов: «Время впереди, а я его на то употреблю, чтобы всем вам погибель строить». Тем же желанием мести, тем же злом проникнуты и последние слова Чужехвата из «Опекуна» Сумарокова: «Будьте вы, злодеи мои, прокляты и в сем веце и в будущем». Но ведь с подобными проклятиями весьма и весьма часто исчезали из жизни трагические злодеи. Достаточно вспомнить Димитрия Самозванца Сумарокова:
Ступай, душа, во ад и буди вечна пленна!
Ах, если бы со мной погибла вся вселення!
Связь с героями трагедий проявляется не только в соответствиях такого рода Сама структура образа злодея в «Безбожнике» или «Моте, любовию исправленном» близка трагической. Л. Я. Гинзбург замечает по поводу отличия героев комедии от трагических персонажей: «Господствующее свойство в качестве принципа типизации - это принадлежность комедии. В классической трагедии основная структурная единица персонажа - не свойство, а страсть. О» не тип, а носитель страсти». Но ведь именно страсть, а не свойство лежит и в основе образов Руфина и Злорадова. Так, Злорадов - лицемер, он постоянно обманывает окружающих. Но лицемерие для него - лишь средство удовлетворить страсть, страсть ко злу, к деланию зла. И у Руфина главное - не какое-либо свойство (лицемерие, безнравственность), а его преданность злу, любовь к нему, т. е. опять-таки страсть.
Такие герои ужасны, омерзительны, страшны, но никак не смешны. Если в ранних комедиях Сумарокова, в раннем «Недоросле», в «Наказанной вертопрашке», т. е. в пьесах первого типа, персонажи были смешны и при этом незначительны, то тут отрицательные герои были совсем лишены веселости.
1.2.Творчество Д.И. Фонвизина и место комедии «Бригадир» в авторском творчестве
Денис Иванович Фонвизин принадлежит к тем - очень немногим - авторам XVIII столетия, чье творческое наследие не осталось замкнутым в пределах его века; оно продолжало ощущаться в качестве живой составляющей литературного движения и в последующие эпохи. Однако при этом литературная репутация Д. И. Фонвизина в своем историческом развитии оказалась значительно уже амплитуды его писательских устремлений - художественные достижения Фонвизина также постепенно свелись в первую очередь к сатире, преимущественно театральной, т. е. к его комедиям. «Сатиры смелый властелин» - эта общеизвестная пушкинская формула обычно воспринимается как если и не исчерпывающая, то во всяком случае достаточно полная характеристика фонвизинского литературного наследства; к ней постепенно прибавилось еще одно, дополняющее сатирический пафос творчества Фонвизина, определение: Фонвизин - общественно-политический деятель революционной (хотя и непоследовательной) ориентации. В связи с этим смеховая (при всей обличительности) сатирическая ангажированность Фонвизина в течение долгого времени вводилась в жесткие политико-идеологические границы .