Образ поэта пророка в поэзии русского романтизма

Поэт-пророк XIX века – это романтическая традиция. То есть, если романтизм считать направлением литературы, то его нужно воспринимать как определенный набор устойчивых признаков. Одним из таких признаков является наделение сверхчеловеческой силой поэтического творчества, трансформации, духовности и т.д.
Пророк, в переводе с греческого, - это говорящий от имени Бога, он его представитель на земле, посредник в общении с людьми, провозглашающий свою волю в честь поэтов и стихотворений, говоря, что поэзия имеет такую тесную связь с религией. Это микрокосм, независимая вселенная в Божьем макрокосме. Поэтическое прозрение не обязательно отражает волю Бога или его интерпретацию. Если механизмом познания мира и Бога через религию является вера, то механизмом поэтического познания является интуиция, чувственность и опыт. Но в то же время поэт в таблице космогонического ранга – это творец, он может словами изменить судьбу себя или кого-то другого, и даже судьбу всего мира [15, с. 53].
Русская поэзия XIX подарила нам несколько точек зрения на жизнь человека и место его существования, несколько концепций понимания поэта и поэзии. Наиболее полно эти взгляды выражены в произведении А.С.Пушкина «Пророк» и одноимённом стихотворении М.Ю.Лермонтова.
Образ пророка –в первую очередь, образ религиозный, и обращение к нему предполагает от автора – вместе с верой – отчётливой жизненной позиции и особой ответственности за своё Слово.
Пророк – человек, который провозглашает истину, избран Богом и его устами говорит Бог, и цель пророка на земле – нести христианские истины. Однако, сознательное или непреднамеренное искажение автором истинного, христианского понимания пророка, может привести к появлению образа лжепророка, который будет нести совершенно иные, противоположные ценности и истины. И различие между пророком и лжепророком не только в тех истинах и лжеистинах, которые они несут, но и в самой сущности их духа, и если брать шире – в тех силах, которые за ними стоят, которые, в итоге, ведут человека к царству Бога или к царству Антихриста. И на кажущуюся на первый взгляд похожесть, одноимённые стихотворения перечисленных авторов имеют разные интерпретации образа пророка.
В русской поэзии периода романтизма, безусловное лидерство занимал А.С. Пушкин, в особенности, когда стал автором стихотворения «Пророк».
Итак, одна сторона «пророческого» дара — энергетийность, сверхчеловеческая сила в значении «глаголом жечь сердца людей».
Вторая сторона — «пророчество» как вероятность предсказания чего-либо: личной судьбы, событий в стране, в мире и т.п.
Для этого необязательно быть поэтом. Да, безусловно, поэт, в силу особой подвижности, развитости психики может, предположительно, улавливать какие-то подспудные процессы, которые происходили в обществе, и иногда их фиксировать. Это может происходить даже непреднамеренно, независимо от желания автора: «сказалось в стихе».
1.2. Образ поэта-пророка в поэзии А.С. Пушкина
Следует отметить, что сочетание библейских и политических мотивов здесь не имело и не будет иметь такого значения, как цензура для освещения политики в Библии. Напротив, с точки зрения цензуры, это было опасно, поскольку заключало в себе кощунственное использование церковной литературы официальными церквями. Эта связь была обусловлена общим характером мировоззрения русских радикалов в 1-й четверти XIX века.
Вот как выглядят стихи библейских пророков в декабристской обстановке. В романтической символике это звучит как призыв к героизму и свободе, даже если это не имеет прямого отношения к политике. Библейско-пророческий стиль сам по себе имеет фундаментальное значение. Это создает образ поэта-пророка из Библии и декабризма, а рядом с ним — образ свободы и, прежде всего, библейской битвы за свободу государства. Оба эти образа и мотива нашли отражение в творчестве других поэтов этого круга - Глинки и Пушкина [8, с. 74].
В сборнике Глинки есть несколько стихотворений о пророках библейского облика, которые призваны богом сообщать правду людям, народу. Стихотворение «Призвание Исайи» начинается так:
Иди к народу, мой Пророк!
Вещай, труби слова Еговы!
Срывай с лукавых душ покровы
И громко обличай порок!
Иди к народу, мой Пророк!..
А ты, народ неблагодарный,
Ты ласки все забыл отца!
Как змеи — души в вас коварны,
Как камни — черствые сердца!
Что сделали с моим законом?
Где лет минувших чудеса?
Мой слух пронзен невинных стоном,
Их вопли движут небеса....
А ваши сильные и князи,
Пируя сладкие пиры,
Вошли с грабителями в связи,
И губят правду за дары.
Где правота, где суд народу?
Где вы, творящие добро?
В вино мешаете вы воду,
Поддел и ложь — в свое сребро, и т. д.
Или вот начало стихотворения «Пророк» (из Эздры и Исайи).
Тоскуя о судьбе людей,
Сидел Пророк в глубокой думе
И се, из купины немой,
Востек незримо глас священный,
Как песни тайные небес...
Сей глас, как древле Моисею,
Вещал: воздвигнись, мой пророк!
Ты будешь божьими устами!
Иди, разоблачай порок
В толпах смущенных суетами:
Звучи в веках живой глагол! и т. д [16].
Те же мотивы составляют основы объемного стихотворения «Глас пророка».
Нет необходимости производить детальный анализ всех этих стихотворений, чтобы обнаружить их сходство, в целом и в деталях, с пушкинским «Пророком», который написан на мотивы той же библейской книги пророка Исайи, как и стихотворение о «Пророке» Глинки, и в тот же год, когда был выпущен сборник Глинки. Пушкин словно откликнулся на темы Глинки [8, с. 74].
Его «Пророк» можно считать продолжением той же линии декабристской поэзии восточной направленности. В нем отсутствуют прямые политические высказывания, нет «аллюзий», но политический характер образа самого пророка, как и политический подтекст всего стиля стихотворения — очевиден. Это подчеркивается и указанием Погодина о том, что Пушкин написал тогда же еще три стихотворения о пророке, которые были направлены против Николая I. Дошедшие до нас по памяти современников стихи Пушкина, сюда относящиеся:
Восстань, восстань, пророк России,
В позорны ризы облекись и т. д.
— открывают политическую ориентированность и известного «Пророка».
Для современников сам библейский слог этого произведения, сила дисканта и изысканный узор параллелизма в сочетании с провозглашением конца привели к тому, что в 1826 году стихотворение приобрело определенную — декабристскую - ассоциацию.
Стихотворение "Пророк" было написано в 1826 году и вскоре завоевало любовь читателей, а фраза "глаголами жечь сердца людей" стала "крыльями". Удивительно, что пророки, созданные в жанре оды, отличаются по содержанию от классических произведений этого жанра. Автор «од» как правило, апеллирует к читателю, к признанию правителя, к благодарности земли, адресованной народу, эта ода апеллирует к высшим силам, что неудивительно —А.С. Пушкин спокойно относился к славе земли, если не равнодушно [14].
"Пророк" – это обсуждение призвания Творца, его высшей миссии. Лирический герой стихотворения не хочет, чтобы высокое искусство служило земным страстям, но жаждет вознести людей к небесам и помочь им понять суть явления, о котором А.С. Пушкин говорит как о даре шестикрылого серафима. Поэт пишет об испытаниях, через которые ему пришлось пройти, чтобы реализовать свою настоящую профессию.