Типология любви в романе Гончарова Обрыв

Как мы уже говорили, роман писался в течение двадцати лет, с 1849 до 1869 года. Писался с творческими затруднениями, перебоями, многолетними остановками. За это время само российское общество стало совершенно иным. Вместо «людей сороковых годов» пришли «шестидесятники». И это сказалось на конструкции романа, его архитектонике. Первоначальный замысел вошёл в противоречие с социальной обстановкой в стране и с новыми творческими задачами, которые ставил в связи с этим сам Гончаров. Между тем, это был для него столь дорогой его сердцу роман, в котором он решил высказать всё, что набралось в душе, что даже сознание того, что старые «намётки» никуда не годятся и что надо начинать писать роман заново, не останавливало его. Отсюда и вышла двойственность историко-художественной концепции, где следы прежнего замысла сталкиваются с новыми чертами и часто это не производит впечатления органичности.
Замысел романа возник, как известно, после того, как Гончаров посетил родной Симбирск. В статье «лучше поздно, чем никогда» он так писал об этом:
«Тут толпой хлынули на меня старые знакомые лица, я увидел ещё не отживший тогда патриархальный быт и вместе новые побеги, смесь молодого со старым. Сады, Волга, обрывы Поволжья, родной воздух, воспоминания детства – всё это залегло мне в голову и почти мешало кончить «Обломова» .
Иными словами, уже взрослыми, сознательными глазами Гончаров увидел старый уклад, в котором он вырос. Причём это происходило на берегах Волги, которая издавна стала олицетворять величественность и масштаб самой России, даже если учесть, что Волга в своём среднем (где и находится Симбирск) и нижнем течении протекает по землям, которые были присоединены только со временем и, значит, не могут считаться собственно русскими. И тем не менее, Волга стала, повторяем. Символом самой России.
При этом, несмотря на критический, казалось бы, роман «Обломов», который писался как раз в это время, Гончаров был далёк от обличительства «мерзостей» и «затхлости» провинциального быта. «Обрыв» Гончарова – это совершенно не «Пошехонская старина» его современника Салтыкова-Щедрина.
Гончаров прежде всего – художник эпического склада. «Он воспринимал жизнь как процесс, в котором всё имеет свои причины и следствия, в нём всё целесообразно и неумолимо, /…/ его интересуют не «мгновенья жизни» и не бытие в его различных отдельных гранях, а вся целостная и единая совокупность составляющих действительность элементов. Он мыслил жизнь не в масштабах того или другого конкретного периода, десятилетия, его интересовали не быстро сменяющиеся веяния и мгновения, а целые исторические эпохи и уклады» . Возможно, что и собственный психологический тип Гончарова (как известно, он производил впечатление домоседа, и ещё современники считали, что в Обломове многие черты самого Гончарова, хотя, как показали исследователи, это было не совсем так), и тот уклад, в котором он вырос, способствовали формированию эпического, неторопливого, масштабного взгляда на вещи. В чём-то схожим по типу оказался и уроженец оренбургских степей С.Т.Аксаков. Подобный же масштаб чувствуется в романе Н.А.Некрасова и А.Я.Панаевой «Три страны света», написанном как раз на рубеже 1840-1850-х годов.
Для Гончарова жизнь представала неторопливой, но величественной, как по масштабам, так и по исторически-духовной значимости. Может быть, можно сказать и так, что Гончаров к 1850-м годам психологически и творчески созрел для эпического романа о России середины XIX века, далёкой от узкополитических трений. Хотя, конечно, именно на 1848-1855 годы приходится «мрачное семилетие», «заморозки» последних лет царствования Николая I, потрясшие всё общество. И всё-таки Гончаров своим романом хотел дать понять, что в России существуют и другие интересы, картины и обстоятельства, что, несмотря на «политику», она живёт своей размеренной жизнью. «Эпическое в художественной системе автора «Обломова»… это и спокойное, величавое течение повествования, и художественная полнота, органичность изображения действительности. И непроизвольность, естественность воспроизводимых событий, объективность взгляда на мир» .
Сам писатель признавался, обозначая особенности своей творческой манеры: «Я писал медленно, потому что у меня никогда не являлось в фантазии одно лицо, одно действие, а вдруг открывался перед глазами, точно с горы, целый край, с городами, сёлами, лесами и с толпой лиц, словом, большая область какой-то полной, цельной жизни. Тяжело и медленно было спускаться с этой горы, входить в частности, смотреть отдельно все явления и связывать их между собой» .
Собственно, уже в «Сне Обломова» отразился родной Гончарову поволжский уголок, который «был представлен в духе классической античной идиллии и одновременно не без иронии». И тем не менее, «вдруг проснулось другое восприятие знакомых мест: они все осветились светом напряжённой страсти, ярких красок. Музыки. Это была совсем иная родина, совсем иная Россия /…/ Он должен написать живую кипящую жизнь, сегодняшний день, любовь, страсть! Сад, Волга, обрыв, падение женщины, грех Веры и проснувшееся воспоминание о грехе Бабушки (духовный закон жизни со дня падения Адама и Евы!), трудное и болезненное возвращение к самой себе, к часовне с образом Христа на берегу обрыва – вот что теперь неудержимо влекло его…» .
И Гончаров решительно взялся за новый роман. По мнению исследователей, он «отмечен необыкновенной даже для Гончарова высотой замыслов, необычной широтой проблематики. Романист торопился выплеснуть в романе всё, что пережил и передумал за свою жизнь» .
В свой роман он намерился включить важные социальные вопросы. Напомним, что симбирские впечатления, подвигшие его на написание романа, пришли к нему в 37 лет, а закончен роман был в 56. Возраст вполне солидный для осмысления жизни…
Особенность нового романа, по мнению исследователей, заключается в том, что «в романе проявилось нерастраченное отцовское чувство, в котором отеческая любовь связана с мудростью, самопожертвованием и желанием оградить молодую жизнь от всякого зла… Россия-Малиновка есть для него хранительница земного рая, в котором дорога каждая мелочь, где живёт мир и невообразимый в земной жизни покой, где найдётся место всему и вся» . Пышно цветущий сад Бабушки, рядом овраг со страшной легендой, который подступил вплотную к саду, а потому надо беречь то светлое, что существует в жизни.
И в своём самом задушевном романе Гончаров ставит самые главные социальные проблемы; умудрённый опытом, он стремится сказать о том, как жить так, чтобы это было по-божески, по совести.
«Вопросы о религии, о семейном союзе, о новом устройстве социальных начал, об эмансипации женщины и т.д. – не суть частные, подлежащие решению той или другой эпохи, той или другой нации, того или другого поколения вопросы, - писал Гончаров в предисловии к роману. – Это общие, мировые, спорные вопросы, идущие параллельно с общим развитием человечества, над решение которых трудились и трудятся всякая эпоха, все нации… И ни одна эпоха, ни одна нация не может похвастаться окончательным одолением ни одного из них».
Иными словами, Гончаров ставил в романе самые глобальные вопросы, которые касаются всех народов во все времена, тем самым подавая заявку на их фундаментальность и значимость из-за этого всего романа.
Персонажи романа проходят постепенно свой путь духовного возвышения, преодолевая опасность обрыва (образ, который в романе приобретает количество значений – это и обрыв в склоне Волги, и обрыв жизни, риск для неё и многое другое). В отличие от, скажем, «Идиота» Достоевского, «Гончаров мыслит духовно идеального героя в пределах возможного земного и притом принципиально мирского. Его герой в принципе несовершенен /…/ Но он наделяется духовными порывами и устремлениями, а тем самым показывает возможность духовного роста не для избранных, а для каждого человека. Замети, что «грешниками» являются, за редким исключением, и все остальные главные фигуры романа: Вера, бабушка. Все они, проходя через свой «обрыв», приходят к покаянию и «воскресению» .
Одной из центральных коллизий романа становится столкновение «старого» и «нового», прежних и новых жизненных ценностей. Причём старое – вовсе не обязательно косное, а новое – не обязательно непременно совершенное. По ходу повествования выясняется, что именно Бабушка оказывается носителем тех вековых жизненных ценностей, на которых росло человечество, и вся Россия, живая, бурлящая, ясная душой. С другой стороны, образ Волохова выполнен в достаточной степени шаржированно, что и дало повод для критики и упрёков Гончарова в «антинигилизме», будто «революционные демократы» были непременно чисты душами, благородством и совершенно не походили ни на Базарова, ни на героев других «антинигилистических» романов. Между тем, отказ от прежних ценностей неизбежно должен был принимать именно такие формы, дабы продемонстрировать разрыв с прошлым более радикальным. Здесь – ещё одно из значений названия романа – «обрыв» связи времён, «обрыв» связи поколений. Очень хорошо это видно опять-таки на примере романа Тургенева «Отцы и дети», где базаров демонстративно противопоставляет свой «материализм» «аристократизму» и «идеализму» Павла Петровича Кирсанова, доходя до откровенно вульгарных утверждений «про лягушек» и т.п. Меду тем, человек – не просто «животное из разряда млекопитающих», как, пусть и демонстративно, утверждали идеологи «нового». То, что отличает человека от животных – душа, способность моральной оценки тех или иных событий – вовсе не выдумка «попов», а объективная действительность, с которой необходимо считаться, чтобы не превратиться в скот.
Столкновение двух подобных мировоззрений вызвало наиболее яркую коллизию романа – между Волоховым и Верой, столкновение их судеб. Волохов в поисках новых жизненных ценностей резко обрывает все связи с традиционными представлениями о жизни, с человеческим опытом, тем самым ввергая Веру в падение с «обрыва» её жизни. Между тем Гончаров выступает не против «нового» самого по себе, а против вульгаризации, примитивизации представлений о жизни. «Всему этому и противопоставлена в «Обрыве» религия (и любовь как её основополагающее проявление в человеческой натуре). Гончаров по-прежнему выступает за прогресс, но подчёркивает недопустимость разрыва новых идей с традициями и вечными идеалами человечества» .