влияние решений еспч на развитие гражданского судопроизводства

нашем государстве переводы, сборники решений носят разовый, хаотичный характер и не имеют статуса официальных. Ряд решений, адресованных, как правило, России, размещаются в системах «КонсультантПлюс» и «Гарант», однако с отметкой «неофициальный перевод» .
И. В. Воронцова предлагает решить данную проблему основательно и говорит о том, что популяризация применения постановлений Европейского Суда по правам человека и обеспечение возможности их прямого использования в судебной практике обусловливает необходимость создания самостоятельного издания для их публикации в официальном переводе, единого сайта для размещения текстов постановлений. Это является обязательным условием при ссылке на соответствующие прецедентные акты в судебных решениях национальных судов . При этом она указывает на то, что процедура обнародования актов ЕСПЧ через ГАС «Правосудие» и вкладку справочной системы «Международное право», как это на данный момент предлагается Пленумом Верховного Суда РФ, не является оптимальной, поскольку такую меру нельзя признать достаточной для применения Постановлений ЕСПЧ в качестве обязательных. Для сравнения: чтобы акт считался обязательным для применения, его необходимо опубликовать. Процедура для подобного акта высшей судебной инстанции России - Постановления Пленума ВС РФ, в соответствии с регламентом ВС РФ, требует публикации в «Бюллетене Верховного Суда РФ» и размещения на сайте ВС РФ в сети «Интернет» . Поэтому проблема легальных переводов и официального опубликования остается открытой и нуждается в решении.
Из-за отсутствия качественного легального перевода суды Российской Федерации крайне неохотно или же вообще не используют практику ЕСПЧ. Думается, что суды зачастую не знают ни норм Конвенции, являющейся источником права, ни норм актов ЕСПЧ, которые могут оказать существенное влияние на дело. Но принято считать, что судья должен знать все законы, и кто же виноват в том, что судья не учел норму Постановления ЕСПЧ по конкретному делу? Сторона по делу, которая в обоснование своих требований не указала на подобную практику ЕСПЧ, или все-таки судья, чье знание всех норм предполагается?
Л. А. Терехова считает: «Если российский судья допустил при рассмотрении дела нарушение норм Конвенции либо не применил эти нормы в случае необходимости - это его виновная ошибка. Судья не имеет права ссылаться на незнание закона» .
Примером, обнажающим остроту проблемы, является определение Тюменского областного суда, судебной коллегии по гражданским делам, в котором указывалось, что причина невозможности применения решений Европейского Суда - это то, что в Российской Федерации судопроизводство осуществляется на основании законов, а не на основе конкретных судебных дел. С одной стороны, Конвенция более типичный источник права, однако судейский корпус информирован о том, что официальное толкование положений Конвенции дает Европейский Суд. С целью обезопасить себя от неправильного применения положений Конвенции, судьи не торопятся использовать ее, и лишь наиболее компетентные судьи все чаще обращаются к ним при рассмотрении гражданских дел.
Кроме того, нельзя не упомянуть и о некоторой неопределенности в рекомендациях ВС РФ относительно квалификации соответствующих норм постановлений ЕСПЧ по конкретным делам. Так по содержанию ссылок на правовые позиции ЕСПЧ следует констатировать наличие формального подхода в судебной практике ВС РФ. За небольшими исключениями отсутствуют определенные указания, как и когда судам следует применять решения ЕСПЧ. Но самое главное, ВС РФ не считает возможным высказаться в отношении результатов деятельности ЕСПЧ, а именно, что содержат в себе указанные решения и как они должны квалифицироваться судом. Иными словами, остаётся неопределенность в части обязательности использования в гражданском судопроизводстве результатов деятельности ЕСПЧ. Следует отметить бессистемность использования результатов деятельности ЕСПЧ. В целях коллективного осуществления права на справедливое судебное разбирательство имеется необходимость систематизации результатов деятельности ЕСПЧ и определения их места в гражданском процессуальном праве. Подобная теоретическая неопределенность Пленума ВС РФ в данном вопросе недопустима и не способствует установлению правильной единообразной судебной практики.
В российской правовой системе, конкретным образом, не определен порядок взаимодействия различных органов власти и порядок распределения ответственности за исполнение актов ЕСПЧ. В результате усилия по исполнению постановлений ЕСПЧ не скоординированы, и имеет место возложение ответственности за исполнение постановлений на законодательную власть. Недостатки процесса исполнения мерами общего характера приводят к новым нарушениям ЕКПЧ и росту потока обращений жителей России в ЕСПЧ. И. В. Рехтина считает, что российские власти должны разработать ряд норм и процедур, которые позволили бы вести систематическую и комплексную работу по реализации мер общего характера, необходимых для исполнения решений ЕСПЧ . В частности, необходимо создать механизмы и процедуры, которые обеспечивали бы координацию между различными органами власти (законодательными, исполнительными и судебными) при идентификации причин, приводящих к нарушению норм ЕКПЧ, при разработке комплекса мер по устранению таких нарушений и при реализации этих мер.
Для решения большинства озвученных проблем учеными предлагается введение законодательной регламентации определения правового положения постановлений ЕСПЧ как в правовой системе в целом, так и в гражданском процессуальном праве. При этом важно понимать, что исполнение решений ЕСПЧ - довольно сложный процесс, под которым должно предполагаться не только выплата компенсации, назначенной Судом, но и комплекс мер - законодательных, практических, организационных, совокупность действий которых позволит нарушению не повторяться.
К. В. Машкова, выступающая против отнесения постановлений ЕСПЧ к источникам гражданского процессуального права, но при этом признающая проблемы в правовом регулировании в данной области, предлагает ограничиться введением в ГПК РФ главы 42.1 «Производство по пересмотру судебных постановлений в связи с установлением Европейским Судом по правам человека нарушения положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении конкретного дела». Анализ статей 397.1-397.15 предложенный К. В. Машковой для включения в ГПК, показал, что они носят крайне общий и отрывочный характер, не ясна полная картина правового регулирования . Если сейчас пересмотром постановлений, по которым ЕСПЧ установил нарушение, занимаются суды общей юрисдикции, то К. В. Машкова предлагает заняться этим Президиуму Верховного Суда РФ. Учитывая, что по итогам 2014 года ЕСПЧ против России вынесено 129 постановлений, данное предложение К. В. Машковой выглядит абсолютно неприемлемым.
И. В. Воронцова подводит к тому, что порядок опубликования и исполнения решении ЕСПЧ необходимо выделить в отдельный федеральный закон «О порядке опубликования, исполнения решений Европейского Суда по правам человека и их месте в российской правовой системе» . По ее представлению такой закон в общем виде должен состоять из четырех основных частей, это:
1) порядок опубликования решений Европейского Суда в Российской Федерации;
2) правовое положение и статус решений Европейского Суда, их место в иерархии источников российского права, их обязательность для всех органов государственной власти Российской Федерации, в том числе и для судов, а также введение запрета для государственных органов отказываться рассматривать аргументы, основанные на Конвенции;
3) процедура исполнения решений Европейского Суда в отношении конкретных граждан Российской Федерации, порядок выплаты компенсации, присужденной Европейским Судом при рассмотрении дела;
4) процедура исполнения решений Европейского Суда, требующих внесения изменений в законодательные акты Российской Федерации.
Возможно, это предложение восполнило бы пробел в российском праве о нормативности актов ЕСПЧ.






 
Глава 2.Виды влияния решений ЕСПЧ на российское гражданское судопроизводство

2.1.Применение норм международного права в отношении российского гражданского процесса
В период с 2010 по 2015 произошли изменения гражданского процессуального законодательства, основанием для которых послужили принятые против Российской Федерации постановления Европейского суда по правам человека. Так, в 2010 году был принят федеральный закон от 09.12.2010 № 353-ФЗ, который изменил суть апелляционного, кассационного и надзорного производства, а также пересмотр судебных постановлений по новым и вновь открывшимся обстоятельствам. Поводом к данным изменениям законодательства выступил ряд постановлений ЕСПЧ, а в частности, постановление по делу Рябых против России, содержащее критику системы пересмотра судебных постановлений в РФ. Следующим нововведением выступает Федеральный закон № 68-ФЗ «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок», принятый в 2010 году и включивший в правовое поле Российской Федерации право на компенсацию за длительное судебное разбирательство и длительное неисполнение судебного решения, с целью ликвидации судебной волокиты. Данный федеральный закон был принят в целях выполнения мер общего характера в рамках реализации постановления ЕСПЧ по делу Бурдов против России №2. Также хотелось бы упомянуть Федеральный закон от 06.04.2011 № 67 -ФЗ, который дополнил содержание ст.284 ГПК РФ частью 3: «Гражданин, признанный недееспособным, имеет право лично либо через выбранных им представителей обжаловать соответствующее решение суда...» в вышестоящие инстанции: апелляционную, кассационную и надзорную. Поводом к принятию этого закона выступило постановление ЕСПЧ по делу Штукатуров против России. Достаточно недавнее пилотное постановление ЕСПЧ по делу Герасимов и другие против России явилось основанием для подготовки проекта федерального закона, предусматривающего присуждение компенсации за нарушение права на исполнение в разумный срок судебного акта, обязывающего государство исполнить обязательство в натуре. И, наконец, в постановлении по делу Абрамян против России Европейский суд разъяснил отдельные положения законодательства относительно исчерпания внутренних средств правовой защиты и указал, что обращение к Председателю Верховного Суда РФ или его заместителю (п. 3 ст. 381 ГПК РФ) не относится к внутренним средствам правовой защиты, а обращения в надзорную инстанцию Верховного Суда РФ не требуется для подачи жалобы в ЕСПЧ, и только кассация является средством, подлежащим исчерпанию перед подачей жалобы в Европейский суд по правам человека.
Безусловно, существуют постановления ЕСПЧ, содержащие предписания, которые безоговорочно не принимаются российскими органами государственной власти. Например, реализация постановления ЕСПЧ Маркин против России вызвала ряд вопросов у национального суда, который должен был пересмотреть постановление по новым обстоятельствам, в результате последовало обращение в Конституционный Суд РФ за разъяснениями. Конфликт между Конституционным Судом РФ и Европейским судом по правам человека по указанному делу образовался ввиду различных подходов данных судов к порядку прохождения воинской службы в РФ. Конституционный Суд РФ, в свою очередь, 6 декабря 2013 г. принял постановление №27-П, где указал на необходимость обращения в Конституционный Суд РФ с запросом о проверке соответствия Конституции РФ подлежащей применению нормы законодательства при наличии противоположных правовых позиций Конституционного Суда РФ и Европейского Суда по правам человека. Названное постановление Конституционного Суда РФ, по нашему мнению, содержит выводы, которые не согласуются с общим правилом о приоритете международных норм над национальным законодательством, поскольку Конституционный Суд РФ ввел дополнительное условие для пересмотра судебного постановления по новым обстоятельствам, предусмотренного п.4 ч.4 ст.392 ГПК РФ. Более того, думается, именно это постановление Конституционного Суда РФ послужило отправной точкой в вопросе создания условий и правил реализации постановлений ЕСПЧ на территории РФ.
Позже в июле 2015 года Конституционный Суд РФ принял постановление, в котором указал, что «если Конституционный Суд РФ придет к выводу о том, что постановление Европейского Суда, поскольку оно основано на Конвенции в истолковании, противоречащем Конституции РФ, не может быть исполнено, такое постановление в этой части не подлежит исполнению». Представляется, данное постановление Конституционного Суда РФ является, своего рода, продолжением, постановления №27-П 2013г., в котором постановления ЕСПЧ признаны опосредовано действующими на территории России. Таким образом, Конституционный Суд РФ, являясь органом судебной ветви власти, фактически создал предписание, закрепляющее порядок реализации постановлений ЕСПЧ.
В свою очередь председатель Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькин отметил, что постановление от 14 июля 2015 г. №21-П должно рассматриваться как платформа для разрешения коллизий между постановлениями Европейского суда по правам человека и позициями Конституционного Суда РФ, не стоит воспринимать данное постановление как акт конфронтации. Безусловно, действия органов государственной власти должны быть направлены на защиту прав и законных интересов граждан государства, однако, видится, что последствием данного постановления выступает негласное указание гражданам РФ на бесперспективность и нецелесообразность обращения в ЕСПЧ за защитой своих нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов.
В некоторых случаях под иллюзорной причиной оказания политического давления государственные органы РФ пытаются умышленно избежать реализации постановлений Страсбургского Суда, которыми действительно установлены нарушения прав и интересов граждан и иных лиц. Поэтому говорить о наличии политического давления как причины, препятствующей реализации постановлений Европейского Суда по правам человека, возможно только учитывая две стороны проблемы: мнение Европейского Суда по правам человека и позицию Российской Федерации по конкретной жалобе и постановлению. Хотя изначально деятельность Европейского Суда по правам человека нацелена на обеспечение защиты прав человека в его государстве, и она не может иметь фактической возможности оказания политического давления, пределы вмешательства Европейского Суда по