Физиологический очерк Д.В. Григоровича «Петербургские шарманщики» (композиция, образы)

В подтверждение того, что физиологический очерк рассматривает не отдельный образ в его индивидуальности, а изучает определенную социальную общность для выявления и описания типичных для нее черт и характеристик, служит название очерка Д.В. Григоровича во множественном числе - «Петербургские шарманщики». Таким образом, именно этой социальной группе низших слоев городской среды северной столицы писатель отводит роль типичной и центральной фигуры уличного исполнительства.
Подобное внимание не является случайным. Как сообщает С. П. Сорокина: «на рубеже XVIII – XIX в. данный пласт народной театрально-зрелищной культуры претерпевает определенные изменения, так как в это время в России появляется шарманка (по-видимому начало ее проникновения относится к концу 1780-х гг., поскольку тогда в прессе появляются объявления о продаже «оргáнов») и, соответственно, фигура шарманщика, которая начиная с 40-х гг. XIX столетия и до 20-х гг. XX в. останется чрезвычайно значимой для исследуемой традиции. В такой роли шарманщик довольно быстро утвердился на уличной сцене и на «сцене» отечественной культуры. В настоящее время считается, что свое название в России шарманка получила по наименованию куколок, которые устанавливались на этом музыкальном инструменте и могли двигаться (т. е. представляли собой своего рода механический театр). Они назывались «Charmante Catin» – очаровашка. Возможно, о таких куклах упоминает Н.А. Демидов, совершивший путешествие по Европе в 1771–1773 гг., рассказывая о ярмарке в Сент-Жермен: «Остаток же ярманки наполнен тутошними парижскими мелочными купцами, балансерами, играющими вздорные комедии 50 шарманкатеринами (курсив мой – С .Сорокина) или марионетами, делающими фокусы-покусы <...>». Григорович предполагал, что слово шарманка произошло от ширма, поскольку шарманщики часто выступали вместе с петрушечниками. Существовала также гипотеза, что слово шарманка связано с французской или немецкой песенкой «Charmante Katherine». Это объяснение приводит Даль в «Толковом словаре живого великорусского языка», первое издание которого выходило с 1863 по 1866 г.. Однако западноевропейские исследователи такой песни в народном репертуаре не обнаружили. Параллельно с данным названием в России употреблялось наименование оргáн, а в ранний период катеринашарманка. Так названо стихотворение И.П. Мятлева (подробнее о нем см. в гл. 3). В конце XVIII – начале XIX в., по-видимому, употреблялось и двойное название (катерина-шарманка), и название катерина / катеринка, и название шарманка, и название оргáн. Однако в литературе начиная с середины XIX в. наиболее употребительным стало слово шарманка, встречается также в качестве синонима наименование оргáн. В начале XIX в. упоминания о шарманщиках еще крайне редки. Например, князь И.М. Долгорукий в своем описании посещения Макарьевской ярмарки в 1813 г. среди наиболее характерных и популярных представителей ярмарочных артистов шарманщиков не упоминает, а замечает, что кукольную комедию сопровождает музыкант-гудочник. Однако, безусловно, в эти годы шарманка уже проникла в Россию. Одно из первых развернутых свидетельств о шарманщиках находим в издании 1817–1818 гг. «Волшебный фонарь, или Зрелище С.-Петербургских расхожих продавцов, мастеров и других простонародных промышленников, изображенных верною кистью в настоящем их наряде, и представленных разговаривающими друг с другом, соответственно каждому лицу и званию». В предисловии к этому ежемесячному иллюстрированному альманаху говорится: «Предлагаем почтеннейшей публике для приятного чтения и для услаждения любопытного взора журнал совершенно в ином роде. – Много периодических изданий посвящено словесности, политике и даже моде. <...> Мы ограничиваемся характеристическим описанием русского простого народа, во всей его оригинальной простоте нравов и самого наречия. В сем издании – как бы в волшебном фонаре – увидят почтенные читатели искусно выгравированные и раскрашенные фигуры разных лиц, занимающихся в городе разными промыслами, представленные в настоящем их наряде, разговаривающими друг с другом...». Среди простонародных типов встречаем мы и шарманщика (илл. 1), который, правда, изображается явно не как представитель русского народа – в его речи подчеркивается иностранный акцент. В 1840-е гг. ситуация меняется, упоминаний о шарманщиках в литературе становится гораздо больше. Живописные источники с 1850-х гг. также свидетельствуют о том, что за несколько десятилетий шарманка из заморской диковинки превращается в некий знак «низового» городского народного искусства-ремесла» .
Д. В. Григорович в своем физиологическом очерке рассказывает читателю о шарманщиках как о наиболее распространенном типе бедных уличных музыкантов и артистов, подробно описывает инструменты, с помощью которых они стараются заработать себе на жизнь, а также эволюцию уличного музыканта по мере зарабатывания денег.
Не сразу шарманщик получает в свое пользование инструмент, от которго пошло название его занятия. Сначала это: «тюлень, заключенный в ящике и показываемый толпе с обычным присловьем: «Посмотрите, господа, на зверя морского», затем это: «высокий ящик, покрытый зеленым сукном, с каким-то дребезжанием вместо музыки, называемый у шарманщиков «фортепьяно англезе», или же: «виола с бесконечным скрипом и плясом хозяина» или «флейта или кларнет» - этот перечень средств, с какими впервые дебютирует шарманщик на городской улице, являющейся для него обширной сценой.
Обладатель подобных инструментов ставится писателем в один ряд с музыкантами самой последней, низшей «категории». Если владельца «фортепьяно англезе» получается раздобыть немного денег, то он меняет его на инструмент лучшего качества, которым выступает шарманка, которая немного больше по размеру и которую носить с собой по улицам города совсем непросто. Поэтому обладание большой шарманкой лишь один из шагов к обеспечению музыканта приемлемым для него инструментом. Следующей целью определяется еще более усовершенствованная шарманка, уже меньшего размера, но «представляющая почтеннейшей публике с одной стороны презанимательное зрелище: Наполеона в синем фраке и треугольной шляпе, вертящегося вокруг безносых дам, с ног до головы облепленных фольгою» , т. е. в этом варианте шарманка соединяется с простейшим миниатюрным кукольным квазитеатром.
Образ уличного музыканта часто дополняется танцами собственного сочинения, либо же он собирает небольшую «труппу», присоединив е себе «двух маленьких детей, нанятых у бедной трубочистихи или прачки, и заставляет их выплясывать» .
По мнению Григоровича, пределом проффессионализма шарманщика был «высокий орган с блестящими жестяными трубами, медными бляхами, золотыми кистями, горделиво качающийся на зеленой тележке, везомой бурою клячею. И действительно, такое приобретение достойно всех пожертвований: во-первых, орган не приходится носить, следовательно, менее труда; во-вторых, его можно возить по дачам, все это имеет значительно благодетельное влияние на доход шарманщика, в особенности если он обладает уменьем занять хорошую позицию и задать серенаду» . Но не у всех получается зарабатывать деньги для приобретения надлежащего инструмента, есть бедняки, которые до глубокой старости вынуждены пользоваться кларнетом для развлечения публики или же плясать трепак на улице, аккомпанируя себе виолою.