Осмысление темы книги в романе М. Зусака Книжный вор (литературоведческий и методический аспекты)

Книга как особый феномен культуры относится, без всяких сомнений, к категории культурных ценностей, которые не подвластные старению. Книга отражает на своих страницах время, а также формирует у читателей всестороннее представление об отдельной эпохе. Кроме этого само понятия «книга» в числе других выступает в качестве «системообразующим и сущностным в системе традиционной культуры и формулирует, отражают, а также обучает наиболее важным постулатам социальной жизни, религиозной веры, а также этики и эстетики» [12, с. 330].
Впервые понятие «книга» появляется в древнейшем из всех до нас дошедших памятников древнерусской литературы и книжности – то есть Остромировом Евангелие, который датируется 1056-1057 годами. В целом следует указать, что по своей содержательной и формальной стороне на Руси феномен книги выступает в качестве практически полностью заимствованием из Византии. Невзирая на то, что на Руси к обозначенному времени уже известны были такие понятия, как «библио» (греческое), «либер» и «манускрипт» (латинские), «сефер» (семитическое), «китаб» (арабское), однако предпочтение все же отдается именно лексеме «книга», которая, скорее всего, являющейся именно славянской и происходящей от праславянского «кнети» – знать, однако «знать» не как пассивное накопление и последующее обладание знаниями, а в качестве побуждения к действию. Книга согласно словарю В. Даля имеет следующие три значения:
1) это сшитые вместе в один переплет листы бумаги либо пергамена (то есть понимание книга как отдельного материального предмета);
2) это писание, это совокупность всего, что содержится в книге (то есть подразумевается именно смысловая сторона этого понятия);
3) это раздел, самостоятельный отдел в большом письменном сочинении» [3, с. 125].
Но понятие книги на практике выходит за пределы приведенного выше определения толкового словаря. С точки зрения Н.А. Полуешиной, которая предлагает книгу в качестве символа, книга представляет собой символическое пространство, которое предназначено для осуществления духовно-эмпирического обмена непосредственно между автором и реципиентом для осуществления идейно-нравственного совершенствования этих сторон [13].
Возникновение древнерусских книг относится к X-XI столетиям. На Руси к книге практически всегда относились с благоговением и особым чувством уважения. Весьма широко известно высказывание в «Повести временных лет» летописца Нестора: «Книги наставляют и научают нас пути покаяния, ибо мудрость обретаем и воздержание в словах книжных» [15, с. 275]. В свою очередь об образовательной ценности книги говорил автор Изборника князя Святослава Ярославовича Иоанну. То есть такие подходы свидетельствуют о том, что статус книги на Руси был достаточно высок, ее уважали, к ней трепетно относились.
Ю.М. Лотманом изучал символическую роль книги. Он полагал, что символ как в плане выражения, так и в плане содержания практически всегда являет собой тот или иной текст, то есть имеет некоторым замкнутым в себе единым значением и весьма четко выраженной границей, которая позволяет его выделить из окружающего семиотического контекста [10, с. 192]. При этом в отношении символа Ю.М. Лотман подчеркивал, что он не принадлежит никогда одному отдельному синхронному срезу культуры, так как он практически всегда «пронзает этот срез по вертикали, приходя из прошлого и уходя в будущее, ... и представляет собой один из наиболее устойчивых элементов культурного континуума» [10, с. 193]. Такой подход весьма точно книгу характеризует в качестве символа. То есть она, являясь наиболее древним и практически постоянным инструментом культурной памяти всего человечества, имеет свое символическое поле, которое образовано сразу несколькими символическими уровнями, слоями, накладываемыми на ядро – то есть первоначальную трактовку книги в качестве манускрипта именно религиозного содержания. Можно вслед за Н.А. Полуешиной обозначить такие символические уровни понимания книги, как:
1) символ той или иной религиозной сопричастности, духовности, а также достаточно высокой морали читающего. В этом случае первостепенной ее задачей являлось направление читателя по пути благочестия и праведности.
2) любовь к чтению понималась в качестве символа образованности и мудрости. Так называемый «книжный» человек – это человек заведомо более грамотный, поэтому его очень уважали и при этом он имел в обществе привилегированное положение. Также книга понималась в качестве инструмента учености, который способствовал приобщению читающего человека к знаниям уже более высокого порядка, нежели практические и бытовые.
3. Книга, благодаря активному распространению в обществе книжной культуры, а также приобщению к чтению различных слоев населения книга, вполне закономерно становится особым символом социальной статусности. Так, например, она для простого обывателя являлась мало доступной, поэтому наличие широкого книжного собрания свидетельствовало о состоятельности его владельца [13].
Следует указать, что заметное расширение символического поля книги являлось логическим результатом постепенного совершенствования организации на Руси книжной культуры.
В свою очередь в литературе XX столетия, книга, соединив в себе разные значения, приобретенные ей со временем на протяжении всей истории человечества, начала выступать в качестве выступая темы и лейтмотива, при этом преобразуюсь в образ-символ, принимая участие в борьбе «за эстетические ценности, духовные приоритеты, а также за эйдетические основания жизни» [2, c. 82].
Образ-символы представляют собой значимые элементы механизма памяти культуры, не позволяющие ей распасться [9, c. 23].
Книга в XX столетии в качестве особой сюжетообразующей единицы текста явилась способной к формированию смыслов, построению художественных произведение именно по особым предпосылкам и законам.
В литературе XX столетия произошло укрепление совокупности смыслов, символов и образов книги в качестве достаточно широкого семантического комплекса, который в себя включает элементы как родственные, так и враждебные книге.
В романе «Мастер и Маргарита» Булгакова особую значимость имеют темы огня-хаоса, а также смеха в качестве маски для зла. При этом повествование выстраивается как книга в книге.
В романе «Москва 2042» появляются образы-символы книги, а также огня, наконец, хаоса с карнавальным смехом. В романе М.Ю. Елизарова «Библиотекарь» книга влияет на сознание людей своим закодированным подтекстом, при этом их наделяя их разными силами. В этом романе книги и слово обладают магической силой. Книги практически беспрерывно читают библиотекарь, что создает щит, который охраняет Родину.
В романе Т. Толстой «Кысь» образ книги еще более четко подчеркивает «перевернутость» мира посте Апокалипсиса.
Так, персонаж Бенедикт, практически не понимая ни смысла книг, ни, уже в более глубокой трактовке, смысла самого слова, все больше растворяется в написанных им самим текстах. Но это ему не прибавляет ни интеллекта, ни эрудиции, так как он просто бессмысленным образом своего рода «поглощает» куски книг, абсолютно не вникая в их содержание, не видя в них никаких образов, символов, мотивов, практически не угадывая переносного смысла большинства слов, не видя подтекста и, даже в большинстве случаев не понимает и сам текст, его отношении к самой Книге.
Бенедикт для описания книги применяет правильные выражения, называет книгу жизнью, практически не понимая смысла таких слов. В целом он к книге относится как к могиле, в которой надежным образом все спрятано исключительно для него, он также не осознает, что основное значение книги заключается в том,- чтобы нести в умы людей свет. Бенедикт сокровищем называет не то, что написано в книге, а именно то, как книга сделана, то есть её физическое состояние, а вовсе не духовное [8].
Общность в применении комплекса идей символа и образа книги в условиях имеющих место разнице жанров различных произведений, их стиля, а также эстетических и этических установок авторов, тексты выстраивает весьма сходным образом на всех без исключения уровнях повествования.
Книга в качестве символа мира, символа человека, символа и одновременно источника смыслов, в качестве вместилища культурных традиций и достижений, в качестве плода творчества и особого ключа к сознанию человека прослеживается во многих художественных произведениях. Наличия в литературе XX столетия символа и образа книги связано со многими социальными и культурологическими процессами.
В целом можно заключить, что в тех художественных произведениях, в которых присутствует книга, она является значимым компонентом процесса становления героя, а также рефлексии персонажа. В связи с этим вокруг книги, внутри различных сюжетов, практически всегда происходит разворачивание интриги, имеет место борьба. В художественных произведениях образная система напрямую связана с характером отношения к книге персонажей.

1.2 Тема книги и ее образ в зарубежной литературной традиции

Книга, начиная со времен Священного писания, неизменно воспринимается в качестве средоточие идей, принимаемыми либо или оспариваемыми читателями в прямой зависимости от чего появляются окрашенные аффективно ее отражения непосредственно в художественном тексте. В мировой литературе образ книги возникает достаточно рано и в ней присутствует до настоящего времени, нередко выполняя значимые смысловые функции.
В сборнике «Тысяча и одна ночь» герои сказок имели и отдельные книги, и весьма богатыми библиотеками. Во многих случаях книги в сказках определяют ход сюжета, нередко на них выстраиваются основные конфликты, книги помогают героям и тем или иным способом разрешают данные конфликты, при этом выполняя судьбоносную для своих героев роль [16, c. 10.
Следует указать, что в качестве одной из проявлений саморефлексии литературного слова выступает утверждение такой разновидности романного жанра, как «романа в романе». В этом случае образ книги здесь оказывается в зеркальной проекции. Например, в 1895 г. Андре Жид пишет художественное произведение «Топи». В нем главной темой выступает создание литературного произведения и его все содержание неизменно сводится к отражению самого процесса художественного творчества. Появляется прием, который обозначается термином «mise en abyme», введенный А. Жидом в литературный обиход. Изначально данный термин подразумевает в центральное поле помещение герба его уменьшенного изображения, что способствует появлению эффекта зеркальности. Жанр «романа в романе» помогает напрямую обратиться к проблемам творчества.
Более масштабно этот прием А. Жид применяет и в романе «Фальшивомонетчики», в результате чего его роман приобретает форму зеркальной множественности. Андре Жид пишет книгу о писателе, находящимся в творческом поиске, занимающийся осмыслением замысла книги.
В антиутопическом социуме владение книгой становится символичным. Оно напрямую связано с обладанием неких тайных знаний, придающих их владельцу власть и могущество, при том, как сама книга играет роль Священного писания, нередко становясь орудием в руках властвующих. Но в антиутопии обретение книги обладает также и сюжетообразующей нагрузкой, так как попав в руки человека, книга иногда запускает достаточно сложные процессы, которые изменяют и событийную канву, и внутренний облик человека. Книга в себе несет отдельную сакральную истину, некое воплощенное знание, пробуждая в индивиде потребность думать [4].