Воссоздание образа рассказчика в русском переводе романа Кадзуо Исигуро Остаток дня

Роль рассказчика в литературных произведениях – ключевой аспект, оказывающий существенное влияние на структуру и тематическую глубину повествования. Теоретические взгляды на создание образа повествователя развивались, охватывая различные аспекты теории повествования.
В. В. Виноградов связывает «образ рассказчика» с «образом автора», подробно рассматривает явление «ликов» и «масок» писателя: «…за художником всегда признавалось широкое право перевоплощения и изменения действительности. В литературном маскараде писатель может свободно, на протяжении одного художественного произведения, менять стилистические и образно-характеристические лики и маски» [Виноградов, 1971, С. 128]. Автор, создавая различные образы, «раздваивает, расстраивает и т.д. свой авторский лик в игре личин, «масок» или влечет за собой цепь чужих языковых сознаний, ряд рассказчиков» [Виноградов, 1971, С. 127]. В. В. Виноградов подчеркивает: «Повествователь становится в позу конферансье, комментирующего события или действия своих героев» [Виноградов, 1976, С. 33].
Персонифицированный рассказчик-протагонист, ведущий повествование от первого лица, является главным героем, непосредственным, активным участником сюжетного действия. Описание рассматривается с перспективы главного героя, что уже говорит о субъективном характере повествования, Он рассказывает только о событиях, которые пережил лично, со своей точки зрения, делясь своими собственными эмоциями и впечатлениями. Рассказчик-протагонист обособлен от автора, наделен личностными качествами, ценностными ориентациями, типом мышления, указывается его социальное происхождение, культура. Индивидуальные характеристики выражены в соответствующих речевых формах. «В рассказе от первого лица, - подтверждает эту мысль И. Ю. Промптова, - остро встает проблема овладения образной речью» [Сценическая речь, 2006, С. 41].
Повествовательный голос как нарратологическая категория «включает в себя рассказчика, реципиента и саму повествовательную речь», которые «работают вместе, влияя на то, как история преподносится читателям» [Alvstad & Assis Rosa, 2015, p. 3]. Большинство читателей, включая литературоведов и ученых, привыкли читать и писать о переводах так, как если бы они были сделаны автором, но такие ученые-переводчики, как Дж. Скьяви [Schiavi, 1996] и Т. Германс [Hermans, 1996], привели большое количество примеров, демонстрирующих, что повествование в переведенном тексте не может быть сугубо авторским, но является гибридом как автора, так и переводчика, если не полностью принадлежит переводчику.
При воссоздании нарратива и нарратора переводчик может столкнуться с рядом проблем. Существенную роль при переводе играют экстралингвистические факторы, т. к. перевод — это также форма контакта культур. Один из первых и наиболее очевидных аспектов, влияющих на воссоздание образа рассказчика, связан с культурными и языковыми различиями. Разные языки могут по-разному передавать одни и те же идеи, а также эмоциональные окраски слов, что может привести к потере глубины смыслового содержания.
Сохранение лексико-стилистических особенностей персонажа. При переводе этих приемов важно передать не только содержание, но и форму. Они могут быть выражены через специфические синтаксические структуры, которые сложно воспроизвести на другом языке. Переводчик часто сталкивается с вызовом, как передать такие тонкие нюансы.
Проблема, с которой сталкивается переводчик, является семантическое несоответствие, присущее лексемам в исходном тексте и лексемам в языке перевода. Объем референциальных семантических признаков слов и морфем разных языков не может быть одинаковым. Концепты могут присутствовать, но способы их представления, закрепления в языке зависят от языковой традиции и мировоззрения языкового сообщества. Более того, это несоответствие может быть фундаментальным и даже радикальным. Это относится, конечно, в первую очередь к словам как основным носителям лексических значений, но не только: морфемы и другие единицы речи могут отличаться по своей референтной смысловой нагрузке.
Из-за разного языкового восприятия действительности автором и переводчиком, находящимися под влиянием национальных мировоззрений, при художественном переводе иногда происходит неизбежная утечка онтологической информации [Dovletkireeva, Magomadova, 2023, p. 5].
Культурные особенности оригинального текста являются источником затруднений. Переводчик должен понимать и передавать не только язык, но и культурные коннотации, которые могут быть критически важными для образа нарратора, но достичь полной степени эквивалентности не удастся из-за факта различия культур.
Культурные элементы также заметны в используемых грамматических структурах, в первую очередь в их парадигматических формах. Культуру следует рассматривать не как единую общую реальность, а как множество совокупных признаков, форм, действующих на практике. Необходимо различать области культуры, и именно в этих областях переводчики должны принимать решения. Переводчики должны четко осознавать распространенность культуры даже в тех областях, которые часто считаются свободными от нее [Bernárdez, 2013, p. 24].
Перевод часто определяют как взаимодействие культур, что происходило на протяжении веков. Существует необходимость в разработке способа передачи информации из одной культурной среды в другую понятным образом.
Перевод авторского и, следовательно, связанного с культурой, текста способствует “росту текстов”, предоставляя им новую аудиторию. Смысл этих текстов расширяется, если не преобразуется, благодаря их различной интерпретации. Благодаря переводам культура целевой аудитории обогащается за счет притока новых идей. Это может даже оказать влияние на литературную полисистему.
Герменевтический подход к переводу предполагает, что мост между культурами на самом деле является водопадом, потому что перевод как процесс всегда однонаправленный. Наконец, обращаясь к людям, которые занимаются переводом, можно задать вопрос о том, каков их вклад в наведение мостов. Некоторые используют стратегию доместикации, потому что представляют «иностранность» именно так, как они ее понимают. Переводчики осознанно живут в двух культурах – иностранной и своей собственной, вместо того чтобы наводить мосты над ними или между ними — они сами являются мостом, и не обязательно прочным, считает Штольце [Stolze, 2017, p. 30].
Как пишет А.В. Копылов в статье «Translation in a Hermeneutical Context: Transforming Culture and Human Nature Through Ethics», этическая позиция по отношению к переводу присутствует не только у переводчика, но и у реципиента. У последнего она состоит в готовности принять самобытность чужой культуры, представленную в переводимом тексте, и осознать возможность полезных заимствований из исходной культуры [Kopylov, 2019, p. 223].
Переводчики несут ответственность за представление сообщения, полученного из исходного текста, читателям целевой культуры таким образом, чтобы эти люди могли интерпретировать его и реагировать на него в соответствии со своими собственными интересами. В задачи переводчика никогда не входит – за исключением случаев, когда ему специально поручают – предлагать этноцентрическую интерпретацию оригинала или объяснять им каждую деталь, оставляя в стороне все неясные аспекты. Это, скорее, было бы слабостью, вызванной недостатком рефлексии.
Компетентный переводчик спросит себя, не является ли предложенное понимание субъективной интерпретацией, требующей более глубокого исследования для более достоверного понимания и представления сообщения. Таким образом, задача переводчика - сохранить изначальную верность этому сообщению. Как и соавтор, он или она представит это так, как если бы это было их собственное мнение. И точно так же, как при чтении оригинального текста, читатель сам решит, приемлемо ли для него переведенное сообщение или нет.
Нарратив Исигуро обладает особой структурой, носящей ретроспективный и интроспективный характер. Повествование ведется в формате дневника: рассказчик одновременно выступает участником события в настоящем времени и вспоминает и описывает моменты из прошлого, потому разрывы во времени и перескакивания к другим промежуткам могут вызвать сложность при переводе с целью сохранить логическую структуру повествования.
Произведение K. Исигуро «Остаток дня» представляет собой глубокий пример сложной роли повествователя. Исигуро создает рассказчика Стивенса не только как средство передачи истории, но и как сложный персонаж, чья точка зрения и внутренние диалоги дают представление о более широких темах, таких как достоинство, профессионализм и эмоциональная сдержанность [Ishiguro, 2000, p. 107]. Роль рассказчика в этом романе выходит за рамки простого повествования; она включает в себя сложное наслоение памяти, восприятия и саморефлексии.
В своих работах Б. В. Шаффер подчеркивает значение ненадежности повествования в произведениях Исигуро, которая усложняет роль рассказчика [Shaffer, 1998, p. 200]. Ненадежный рассказчик в романах Исигуро служит приемом для исследования тем памяти, идентичности и исторической интерпретации. Ненадежность – это не просто повествовательный прием, а стилистический инструмент, отражающий неоднозначность и субъективность человеческого восприятия и памяти.