Функция монструозных образов в романе Аласдера Грея Ланарк: жизнь в четырёх книгах

Введение
Аласдер Грей (Alasdair Gray, 1934–2019) — шотландский писатель и художник, автор пьес и стихотворений, знаменитый своими эклектичными романами, где социальная критика переплетается с фантастическим и гротескным, историческое — с монструозным. Первый роман Грея «Ланарк: Жизнь в четырёх книгах» (Lanark: A Life in Four Books, 1981) — это сложное, многослойное произведение, сочетающее в себе элементы автобиографии, антиутопии, реализма и постмодернизма, газета «The Guardian» назвала его «одной из вех в беллетристике XX столетия»[ Sarah Ditum. Frightening and downright filthy: why everyone must read Alasdair Gray – The Guardian – URL: https://www.theguardian.com/books/2019/dec/30/alasdair-gray-lanark-sarah-ditum-appreciation (дата обращения : 01.03.2025)]. В нем затрагиваются темы отчуждения, творчества, идентичности, любви, власти и бессмысленности жизни, а также является критикой шотландского общества и культуры. По Л. де Хуан Хатчарду, жанр этого произведения можно определить как смесь «глазгианского романа» с научной и ненаучной фантастикой[ Juan Hatchard, L. de (2002). Generic multiplicity in Alasdair Gray’s «Lanark: a life in 4 books». Revista Alicantina de Estudios Ingleses, 15, 109–122.].
Роман рассказывает историю Ланарка, живущего в антиутопической версии Глазго под названием Унтанк (Unthank), где царит холод, болезни и страх. Параллельно этому, роман представляет собой автобиографию художника Дункана Тоу. Роман разделён на четыре книги: книги 1 и 3 описывают жизнь Ланарка, а книги 2 и 4 — жизнь Дункана Тоу в Глазго. «Ланарк» сочетает в себе элементы научной фантастики, фэнтези, реализма и автобиографии, исследуя темы идентичности, искусства, морали, веры и человеческой природы. Это роман о поиске смысла в абсурдном мире, о борьбе за выживание, о памяти и творчестве.
Роман относится к шотландской литературе, где монструозность часто отражает исторические травмы, социальное неравенство и борьбу за национальную идентичность. Это проявляется в гротескных персонажах, мрачных пейзажах и исследовании теневых сторон шотландской культуры, где фольклорные мотивы переплетаются с критикой современных проблем, создавая уникальный взгляд на природу человеческой деформации и социального отчуждения.
Монструозность как литературный феномен приобретает особую значимость в контексте современного гуманитарного знания, где она служит инструментом репрезентации маргинальности, социальных кризисов и культурных травм. В условиях глобализации и трансформации идентичностей монструозные образы становятся метафорами «Другого», отражая страхи, противоречия и вытесненные аспекты коллективного сознания. Роман Аласдера Грея «Ланарк», синтезирующий элементы антиутопии, автобиографии и постмодернизма, представляет уникальный материал для анализа монструозности в шотландском культурном контексте, что определяет актуальность данного исследования.
Степень изученности темы. Среди работ по данной проблеме можно выделить следующие: статья Т. А. Селезнёвой «Эволюция концепта „монструозность‟ в культуре и художественной литературе» (2017), где предметом исследования является генезис концепта «монструозность» в контексте мировой культуры; статья Л. Ф. Хабибуллиной «Монстр как другой (другая) в современной англоязычной литературе», в центре внимания которой – образ монстра в произведениях современных англоязычных авторов; статья О. Р. Демидовой «„Сон разума рождает чудовищ‟: концепт монструозного в культуре» (2017), анализирующая понятие “монструозность” в современности, рассматривая его через призму различных противоречий: добро/зло, красота/уродство, норма/аномалия и т. д.; статья Е. Н. Шапинской «Монстр как культурный герой: репрезентации монструозности в массовой культуре» (2019), посвящённая теме монстров в массовой культуре как отражению «другости», анализу их мифологических корней и способов создания.
Кроме того, важные сведения для данного исследования содержит диссертация Т. М. Хацкевич «Своеобразие художественного воплощения инаковости в творчестве Дж. Уинтерсон», поскольку монструозность часто определяется в противопоставлении «норме» и является формой Другого, что и является основной теоретической проблемой названной работы. Исследуемый роман «Ланарк», как яркий пример использования монструозных образов, предоставляет ценный материал в этой области.
Несмотря на значимость Грея как одного из ключевых шотландских писателей XX века, его творчество, в частности роман «Ланарк», всё ещё недостаточно исследовано в российском литературоведении. Данное исследование способствует заполнению этого пробела и расширению представлений о современной шотландской литературе. Кроме того, будут выявлены ранее не отмечавшиеся аспекты интерпретации романа через призму монструозности: как монструозные образы в романе отражают специфические проблемы и травмы, характерные для шотландской истории и культуры, как они связаны с определенными философскими течениями и т. д., в чём и состоит новизна данной работы.
Проблема исследования: каким образом монструозные образы в романе «Ланарк» репрезентируют исторические, социальные и культурные травмы Шотландии, а также участвуют в формировании авторской критики современности?
Предметом исследования выступает роман Аласдера Грея «Ланарк: Жизнь в четырёх книгах».
Объектом исследования являются монструозные образы и их функции в романе.
Цель: выявить роль монструозности как инструмента социально-философской критики в романе «Ланарк» и её связь с шотландским культурным контекстом.
Цель определила круг задач:
1)Систематизировать теоретические подходы к понятию «монструозность» в литературоведении.
2)Определить связь монструозности с постмодернистской поэтикой.
3)Выявить особенности шотландской традиции в репрезентации монструозности.
4)Классифицировать виды монструозных образов в романе (физические, социальные, пространственные).
5)Проанализировать функции монструозности в раскрытии тем отчуждения, власти и национальной идентичности.
Гипотеза: монструозные образы в «Ланарке» не только отражают эстетику постмодернизма, но и кодируют специфические травмы шотландской истории (колониализм, индустриализация), выступая инструментом критики социального неравенства и кризиса идентичности.
Методология и методы исследования: культурно-исторический метод для анализа связи монструозности с шотландским контекстом; структурный анализ для выявления функций образов; сравнительно-типологический подход для классификации монструозности. В основу работы легли труды отечественных и зарубежных исследователей монструозности в литературе, таких как Верещагина Н. В., Гордеева Д. С., Хабибулина Л. Ф., Напишнская Е. Н., Дуглас М. и др., работы М. Фуко, Э. Шоуолтера и др.
Теоретическая значимость: работа вносит вклад в изучение поэтики Аласдера Грея и расширяет понимание монструозности как культурного кода в литературе.
Практическая значимость: результаты могут быть использованы в курсах по современной британской литературе, постмодернизму и исследованиям национальной идентичности.
Структура работы. Исследование состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы. В первой главе разрабатывается теоретическая база, во второй — проводится анализ романа.




ГЛАВА 1. Теоретические основы изучения монструозности в литературе
1.1 Монструозность как элемент постмодернистской эстетики
До постмодернизма основная функция монстров заключалась в воплощении зла, они олицетворяли грех, тьму и дьявольские силы; они также служили предупреждением о последствиях нарушения моральных и религиозных норм, предостерегали от опасности. Порой монстры выступали в роли испытания для героя, проверкой его храбрости, добродетели и веры, и победа символизировала победу добра над злом. Кроме того, монстры выражали коллективные страхи общества перед неизвестным, природными катаклизмами, болезнями и инаковостью. Природа монстра характеризовалась четкой бинарной оппозицией, его облик монстра был устрашающим и отвратительным, созданным для того, чтобы вызывать ужас.
В контексте постмодернистской литературы понятие монструозности претерпевает существенную трансформацию, приобретая новые смысловые оттенки и функциональные характеристики. Постмодернизм, с его характерным отрицанием метанарративов, деконструкцией бинарных оппозиций и акцентом на фрагментарности и неопределённости, создает благоприятную почву для расцвета монструозных образов, используемых как инструмент деконструкции и критики, в результате чего они выходят на «авансцену» и становятся «культурными героями»[ Демидова О.Р. «Сон разума рождает чудовищ»: концепт монструозного в культуре // Вестн. Сев. (Арктич.) федер. ун-та. Сер.: Гуманит. и соц. науки. —2017. — № 1. — С. 52–59.].
В постмодернистской парадигме монструозность перестает быть просто изображением физического уродства или морального разложения, этот феномен обретает более сложную и амбивалентную роль. Н. В. Верещагина пишет: «Значение монстров выходит далеко за пределы их роли как опасных врагов или отражений, позволяющих взглянуть на человеческие ценности»[ Верещагина Н. В., & Компациарис П. Катастрофизм и восстание природы: экологическая монструозность в нарративах популярной медиакультуры // Наука телевидения. — 2023. —19 (3). — С.97–120.]. Монструозность становится способом проблематизации самой концепции нормальности и установленных границ. Размытие границ между реальностью и вымыслом, между субъектом и объектом, между высоким и низким, характерное для постмодернизма, приводит к появлению монструозных гибридов, амбивалентных персонажей и искажённых миров, в которых нарушаются привычные законы и логика.
Так, например, в романе американского писателя Марка З. Данилевского (Mark Z. Danielewski, 1966) «Дом листьев» (House of leaves, 2000) монстром является сам Дом, вернее, пространство, в котором он существует. Это не просто дом, а сложная, изменчивая структура, нарушающая законы физики и логики, это «мутировавшее пространство».[ Новиков А. В. Дом листьев и проблема хронотипа / А. В. Новиков // Litera.— 2022. — №6. ] Это пространство, которое невозможно полностью понять или покорить: внутри дома появляются коридоры, которых не должно быть, комнаты меняют свои размеры, возникает бесконечная лестница. Самой структура дома пугает и сводит с ума. Дом вторгается в психику персонажей и разрушает их.
Одним из ключевых аспектов взаимодействия монструозности и постмодернизма является деконструкция бинарных оппозиций, таких как красота/безобразие, добро/зло, норма/аномалия. Постмодернистская литература часто демонстрирует, что эти категории не являются взаимоисключающими и чётко определёнными; напротив, они могут перетекать друг в друга, взаимопроникать и даже сосуществовать в одном и том же объекте или персонаже. О. Р. Демидова отмечает, что «природа монструозного держится на антагонистическом противостоянии этического и эстетического», которые одновременно пытаются «преодолеть друг друга» и «достичь некоторой равновесности»[ Демидова О. Р. «Сон разума рождает чудовищ»: концепт монструозного в культуре // Вестн. Сев. (Арктич.) федер. ун-та. Сер.: Гуманит. и соц. науки. — 2017. — № 1. — С. 52–59. ].
Монструозный персонаж может обладать привлекательными чертами, а «нормальный» человек – скрывать темные стороны. Монстр больше не является просто «плохим» или «уродливым»; он становится носителем фрагментированной идентичности, амбивалентных желаний и противоречивых ценностей; он может содержать в себе элементы красоты, гениальности или даже моральной правоты. Несмотря на антагонизм, между этическим и эстетическим существует стремление к балансу, но монструозность не может существовать, если одна из этих составляющих полностью подавит другую. Чтобы монстр был по-настоящему интересен и значим, он должен одновременно вызывать и отторжение, и притяжение.
Постмодернизм активно использует интертекстуальность, обращаясь к мифологическим, фольклорным и литературным образам монстров, но переосмысливая их в контексте современной культуры. Классические монстры, такие как создание Франкенштейна (Дженет Уинтерсон «Целую, твой Франкенштейн») или Медуза Горгона (Рик Риордан «Перси Джексон и похититель молний»), становятся объектами деконструкции, их истории переписываются и интерпретируются в новом свете, отражая современные страхи и тревоги.