Пантюркизм как элемент современной внешней политики Турции в Средней Азии

ВВЕДЕНИЕ

Современная внешняя политика Турции демонстрирует заметный отход от исключительно западноориентированного вектора и всё более активно опирается на собственные историко-культурные ресурсы, религиозные и цивилизационные связи с регионами, ранее входившими в сферу влияния Османской империи. На этом фоне особое значение приобретает идеология пантюркизма, которая, претерпев значительную трансформацию за последние сто лет, заново актуализируется в XXI веке как инструмент внешнеполитической экспансии, прежде всего в тюркоязычных государствах Центральной Азии. В условиях глобального перераспределения сил, ослабления позиций традиционных акторов в регионе (России, Китая, Запада), а также усиления конфигурации «мягкой силы», Турция стремится закрепить своё влияние в Средней Азии, опираясь не только на экономические и дипломатические инструменты, но и на пантюркистскую риторику, как часть своей культурной дипломатии и символического лидерства.
Актуальность исследования обусловлена тем, что пантюркизм в настоящее время перестал быть исключительно идеологическим конструктом и всё чаще выступает в качестве реального механизма внешнеполитического позиционирования Турции. Центральная Азия становится ареной геополитического соревнования, где Турция предлагает собственную модель регионального партнерства, основанную на историко-культурном родстве, языковом единстве и взаимовыгодных экономических инициативах. В этих условиях важно осмыслить, как именно пантюркизм — в его современном, институционализированном виде — встроен в стратегию Анкары в регионе.
Степень научной разработанности темы является достаточно высокой: идеология пантюркизма, её историческая эволюция и современное применение активно исследуются как в российской, так и в зарубежной науке. Важный вклад в разработку темы внесли отечественные исследователи, в том числе современные аналитики — С. А. Васильева, А. Б. Бурашникова, Р. С. Терехов, В. А. Надеин-Раевский, В. П. Карякин, Р. Н. Шангараев и другие, изучающие идеологические аспекты внешнеполитического курса Турции, роль тюркского фактора и трансформацию панидей в постсоветском пространстве. Значительный интерес вызывает осмысление феномена неоосманизма и неопантюркизма, о чём пишут П. А. Суздалева, Э. Т. Мехдиев, А. С. Джилавян, О. Э. Гулиев.
Значительный вклад также внесли зарубежные исследователи — Дж. Ландау, А. Беннигсен, анализировавшие как ранние формы пантюркизма, так и его современную трансформацию от ирредентистской идеологии к модели культурного сотрудничества. Среди турецких авторов особое значение имеют труды Зии Гёкальпа, Ахмета Давутоглу и Ибрагима Калына, заложивших теоретические основы национальной и внешнеполитической идентичности Турции.
Несмотря на обширную источниковую базу, в существующей научной литературе всё ещё недостаточно системно исследуется практическое воплощение пантюркистской идеологии в рамках конкретной региональной политики Турции в XXI веке, особенно в странах Центральной Азии. Отдельные аспекты этой темы анализируются в контексте неоосманской стратегии, вопросов «мягкой силы» и дипломатии, однако целостного подхода, объединяющего идеологические, институциональные и геополитические измерения, всё ещё не хватает. Именно эта проблема и легла в основу настоящего исследования.
Объект исследования — внешняя политика Турецкой Республики в Центральной Азии.
Предмет исследования — роль и значение пантюркистской идеологии как элемента современной внешнеполитической стратегии Турции в регионе.
Целью исследования является анализ пантюркизма как идеологической и политической основы внешнеполитического курса Турции в Средней Азии и выявление форм его практической реализации в стратегических, культурных, военных и экономических аспектах.
Для достижения поставленной цели в работе решаются следующие задачи:
1.определить сущность и эволюцию идеологии пантюркизма;
2.проследить влияние османского, европейского и националистического дискурсов на формирование тюркской идентичности;
3.проанализировать ключевые направления пантюркистской внешней политики Турции с начала 2000-х годов;
4.выявить особенности взаимодействия Турции с государствами Средней Азии на основе пантюркистской платформы;
5.рассмотреть институциональные, культурные и военные механизмы реализации пантюркизма в регионе;
6.определить геополитические последствия усиления Турции в регионе с точки зрения пантюркистской идеологии.
Гипотеза исследования состоит в том, что в условиях обострения глобальной конкуренции и роста регионального многополярия пантюркизм выполняет для Турции функцию не только идеологического ориентира, но и эффективного инструмента проектирования внешнеполитического влияния в Средней Азии, обеспечивая устойчивое закрепление страны в качестве регионального лидера.
Хронологические рамки исследования охватывают период с начала 1990-х годов (распад СССР и появление независимых тюркских государств) по настоящее время, с акцентом на 2010–2024 годы как наиболее насыщенный период активизации турецкой внешней политики в регионе.
Структура работы обусловлена логикой поставленных задач и состоит из введения, двух глав, включающих шесть параграфов, заключения и списка использованной литературы. В первой главе рассматриваются теоретико-исторические основы пантюркизма, его идеологическое формирование, культурные и философские влияния. Во второй главе анализируются особенности внешнеполитического курса Турции в Средней Азии, институционализация пантюркистских инициатив, примеры культурного, экономического и оборонного взаимодействия с государствами региона.


ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИДЕОЛОГИИ ПАНТЮРКИЗМА

1.1. Пантюркизм: понятие, основные положения идеологии и ее родоначальники

Пантюркизм представляет собой идеологическую и политическую доктрину, предполагающую объединение всех тюркских народов в рамках единого культурного, этнического и, в ряде интерпретаций, политического пространства. Эта концепция оформилась в конце XIX – начале XX века как ответ на процессы модернизации, национального самосознания и распада многоэтничных империй, в частности Османской и Российской.
Термин «пантюркизм» (от греч. pan — всё, всеобщий, и Turk — тюркский) впервые получил широкое распространение в европейской ориенталистике, но впоследствии был переосмыслен и принят представителями тюркских интеллектуальных и политических кругов. В историографии и политологии пантюркизм определяется как идеология, опирающаяся на этническую и языковую общность тюркских народов, включая турок Анатолии, азербайджанцев, туркменов, узбеков, казахов, киргизов, татар, башкир и других. Эта идеология базируется на идее культурно-исторического единства, нередко выходя за рамки этнокультурной общности и приобретая характер геополитического проекта[ Беннигсен А. Пантюркизм и панисламизм в истории и сегодня // Central Asian Survey. – 1984. – Т. 3. – № 3. – С. 39–49.].
Пантюркизм тесно связан с другими идеологическими направлениями: тюркизмом, туркоцентризмом, панисламизмом, и частично с паназиатизмом. Однако он обладает уникальными характеристиками, связанными с акцентом на светскую, этнически ориентированную солидарность. Если панисламизм апеллирует к религиозной общности мусульманских народов, то пантюркизм фокусируется на языковой, культурной и исторической идентичности тюркских этносов, вне зависимости от религиозной принадлежности. Таким образом, он представляет собой форму этнокультурного национализма, ориентированного на конструирование коллективного «тюркского» «я» в противоположность универсалистским религиозным идеологиям[ Васильева С. А. Пантюркизм на современном этапе: теоретическая база и практическая деятельность // Социум и власть. – 2011. – № 3. – С. 75–78.].
В отличие от панисламизма, который стремится к умме как наднациональному религиозному сообществу, пантюркизм стремится к созданию культурного пространства на основе языковых и этнических корней. Более того, он предполагает формирование единой исторической памяти, героизации общих символов (например, образ Чингисхана, Туранской равнины, Тенгрианства как доисламской веры), а также использование общего алфавита и образовательных программ, подчеркивающих тюркскую общность. Туркоцентризм, в свою очередь, рассматривает турецкий этнос как центральный и ведущий в тюркском мире, что также находит отражение в риторике пантюркистов, особенно в Турции. Паназиатизм, хоть и менее тесно связан, всё же перекликается с пантюркизмом в части идеи единства народов Азии как противовеса западному влиянию, однако в пантюркизме отсутствует универсальность азиатской идентичности — он исключает не-тюркские этносы и культуры, сосредотачиваясь на идее особого «тюркского пути»[ Виноградова Н. В. Пантюркизм: идеология, история, политика. – М., 2017. – 224 с].
Пантюркизм представляет собой идеологию, балансирующую между культурным национализмом и геополитическим инструментарием, аккумулируя в себе элементы этнической мобилизации, символической политики и стратегического мышления. Эта идеология не только предлагает картину общего прошлого, но и претендует на проектирование общего будущего тюркских народов, с центром в современной Турции.
Идеологическая основа пантюркизма была заложена в трудах таких мыслителей, как Исмаил Гаспринский, Юсуф Акчура и Зия Гёкальп. Именно их идеи способствовали кристаллизации тюркской идентичности и превращению её в основу политического движения.
Исмаил Гаспринский (1851–1914), крымскотатарский просветитель и издатель, считается одним из родоначальников тюркизма. В своей концепции «единства языка, мысли и дела» он подчеркивал важность языковой унификации тюркских народов и культурной модернизации мусульманских сообществ в Российской империи. Его газета Терджиман стала основным органом пантюркистской пропаганды на рубеже XIX–XX веков. Гаспринский не столько продвигал политическое объединение, сколько настаивал на культурном и образовательном единстве, рассматривая тюркский мир как единое цивилизационное поле[ Гаспринский И. Б. Русское мусульманство: Мысли, заметки и наблюдения мусульманина. – Симферополь, 1881. – 144 с.].
Юсуф Акчура (1876–1935), татарский историк и публицист, сформулировал в своей известной статье «Üç Tarz-ı Siyaset» («Три политических течения», 1904) три возможных пути развития Османской империи: османизм, исламизм и тюркизм. Он выступил в поддержку последнего как наиболее перспективного для сохранения и развития турецкого этноса. Акчура утверждал, что национальное государство на основе тюркской идентичности является единственным способом обеспечить стабильность и модернизацию[ Загидуллин И. К. Юсуф Акчура о реформировании управления духовными делами мусульман // Симбирский научный вестник. – 2016. – № 1. – С. 124–128.].
Зия Гёкальп (1876–1924), турецкий социолог и идеолог кемалистского национализма, внёс вклад в концептуализацию пантюркизма как идеологии турецкого национального возрождения. В своей работе Türkçülüğün Esasları («Основы тюркизма», 1923) он изложил принципы культурного и духовного единства тюркских народов. Гёкальп отделил тюркизм от религиозной парадигмы, выдвинув на первый план этническую солидарность и национальную идею как основу государственности. Его подход, несмотря на культурную направленность, в дальнейшем стал использоваться в качестве обоснования геополитической экспансии[ Гёкхан А., Эмре Т. Ю. Интеллигенция Турции: Зия Гёкальп и туризм // Тюркологические исследования. – 2022. – С. 27.].
Следует также отметить, что пантюркизм никогда не был монолитным явлением. Он существовал в виде множества течений и интерпретаций — от умеренного культурного тюркизма до радикальных форм, предполагающих создание «Великого Турана» — сверхнационального государства тюркских народов. Последний термин уходит корнями в урало-алтайскую мифологию и был популяризирован тюркистскими организациями в начале XX века. В представлении радикальных пантюркистов Туран — это символическое пространство, охватывающее территории от Балкан до Алтая и от Сибири до Персидского залива, объединённые не только языком, но и ментально-культурным кодом[ Ландау Дж. М. Пантюркизм: от ирредентизма к сотрудничеству. – Блумингтон: Изд-во Индианского университета, 1995. – 276 с.].
Согласно этому подходу, пантюркизм выходит за рамки прагматической внешнеполитической стратегии и приобретает черты цивилизационной идеологии, апеллирующей к архаичным формам этнической солидарности и исторического ревизионизма. Внутри самого пантюркистского дискурса можно выделить несколько направлений: культурный пантюркизм, ориентированный на сохранение и развитие тюркского языка, литературы, традиций и обычаев; политический пантюркизм, нацеленный на формирование союзных институтов и координационных платформ; а также геополитический пантюркизм, в рамках которого Турция рассматривается как центр притяжения и лидер так называемого «Тюркского мира»[ Гаспринский И. Б. Русское мусульманство: Мысли, заметки и наблюдения мусульманина. – Симферополь, 1881. – 144 с.].
Кроме того, пантюркистская идея претерпевала трансформации под воздействием внешнеполитических факторов — от колониальной политики Российской и Британской империй до современного конфликта интересов между Турцией, Россией, Китаем и Западом в постсоветской Центральной Азии. Эти факторы оказывали влияние как на степень радикальности пантюркистских концепций, так и на их реалистичность в конкретных историко-политических условиях. В результате пантюркизм сегодня представляет собой не столько единую идеологию, сколько комплекс дискурсов, пересекающихся в точке тюркской идентичности, но различающихся по методам, целям и масштабу реализации.
С теоретической точки зрения, пантюркизм представляет собой сочетание элементов национализма, этнополитики, культурной интеграции и геополитического проектирования. Он может рассматриваться через призму теории национальной идентичности (Э. Геллнер, Б. Андерсон), теории цивилизационного подхода (С. Хантингтон) и реалистской школы международных отношений (Г. Моргентау, К. Уолтц), в рамках которой пантюркизм — это инструмент проецирования «мягкой силы» и укрепления влияния Турции в постсоветском пространстве[ Уолтц К. Теория международной политики. – М., 1979. – 312 с.].
Согласно концепции Э. Геллнера, национализм возникает как результат модернизационных процессов, в первую очередь индустриализации и перехода от традиционного общества к обществу массовой культуры. В этом контексте пантюркизм может быть истолкован как реакция на распад имперских структур и попытка создать новую форму этнически ориентированной идентичности в условиях роста бюрократического национального государства. Бенедикт Андерсон, трактуя нацию как «воображаемое сообщество», открывает возможность рассматривать тюркскую идентичность как продукт целенаправленного конструирования — через язык, образование, мифологию, символику и общие нарративы. Именно такие механизмы были активно использованы в пантюркистской риторике для создания образа единого тюркского мира[ Геллнер Э. Пришествие национализма. Мифы нации и класса. – М., 2002. – 278 с.].
С точки зрения цивилизационного подхода С. Хантингтона, тюркский мир может быть выделен как самостоятельная культурно-цивилизационная единица, способная к мобилизации на основе языково-культурной близости. Хантингтон рассматривал такие цивилизации как самостоятельных акторов в мировой политике, что позволяет интерпретировать пантюркизм как форму культурной консолидации в противовес западной, исламской или китайской цивилизационной парадигме. Это особенно актуализируется в контексте концепции «столкновения цивилизаций», где Турция, встраиваясь в евразийскую модель, позиционирует себя как культурный лидер тюркского мира[ Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? // Полис. Политические исследования. – 1994. – № 1. – С. 33–48.].