Применение теории систем в различных науках.

Введение

Со второй половины прошлого века в обиход ученых, проектиров-щиков и аналитиков прочно вошли такие понятия как «системный под-ход», «теория систем» и «системный анализ», ядром которых является по-нятие «система». Интенсивно проводимые первое время системные иссле-дования сменились этапом осмысления полученных результатов. Основной причиной этого стали отличия в понимании самого явления системности разными исследователями вплоть до утверждения об отсутствии у понятия система онтологического статуса. Отсутствие четкого и однозначного по-нимания того, что такое система (т. е. конструктивного системного подхо-да) и привело к торможению системных исследований, которые в настоя-щее время свелись к переписыванию полученных в прошлом результатов, а создание действующей (а не описательной) теории систем отложено на неопределенное время [Мельник, 2013].
Данная ситуация обусловлена сложностью создания системной тео-рии, содержательно включающей в себя всю совокупность общесистемных принципов и закономерностей, и сложностью формализации подобной теории. Среди прочих недостатков существующих теоретических построе-ний следует отметить также, что в них не учитываются различные пути проявления системности. Как правило, имеются в виду только конкретные объекты, явления. Однако еще в работах основоположников системных ис-следований обоснована необходимость учета в рамках теории систем не только конкретных материальных объектов, но и концептуальных систем, т. е. классов.
Вышеизложенное обусловило актуальность выбранной темы.
Целью данной работы является изучение особенностей применения теории систем в различных науках.
В соответствии с поставленной целью необходимо решить ряд задач, таких как:
 рассмотреть теорию систем в философских науках;
 охарактеризовать теорию систем в общественных науках.
Объектом исследования является системный подход, предметом – особенности его применения в разных науках.

1 Теория систем в философских науках

Термин «система» в научном и философском дискурсах употребляет-ся настолько часто, что многие другие понятия определяются через него, в то время как сам он кажется настолько ясным и само собой разумеющим-ся, что редко удостаивается специального пояснения. Между тем масштаб-ное системное движение, охватившее ряд научных дисциплин и объеди-нившее множество ярких авторов в XX в., заставило еще раз задуматься, насколько вообще возможна всеобщая генерализированная теория систем (или скорее метатеория), которая посредством единых методологических оснований объединила бы отдельные научные дисциплины и закрыла бы до сих пор существующие разрывы между ними - особенно это касается разделения естественных и гуманитарных наук.
Отношение самих ученых к системности собственных научных дис-циплин может существенно варьировать с позиций не только методологии, но и онтологии. Методологические различия могут нести в себе еще более глубокую проблему, на что обращали внимание многие авторы, например Р. Акофф [1], - проблему различия реальности и знания о ней.
Через призму толкования мыслителями тождества или различения знания и реальности можно рассматривать этапы становления самой по се-бе системности как неотъемлемой части не только научного, но и философ-ского и вообще, возможно, любого рационального познания мира. Разли-чение по данному критерию - пониманию знания как тождественного ре-альности или как чего-то от нее принципиально отличного - уже в систем-ном движении XX в. выделяет представителей системной теории, в духе Л. фон Берталанфи, и системного подхода, как мыслил его Р. Акофф. Также можно упомянуть и о попытках преодолеть эти противоречия в основном с точки зрения методологии и метатеоретического подхода, как делал это, например, В.Н. Садовский [2].
Тем не менее, прежде чем говорить об особенностях системного дви-жения XX столетия, необходимо хотя бы кратко упомянуть главных его предшественников, сформировавших основы системного мышления. Оте-чественный исследователь А.П. Огурцов в чрезвычайно подробной работе указывает, что термин «система» в философии мог вначале употребляться как метафора, и возводит подобное словоупотребление к Демокриту. По-нятие аиате^а (sйstema), появившись еще в Древней Греции, имело много значений: «сочетание, организм, устройство, организация, союз, строй, руководящий орган» [3, с. 155], т. е. несло социально-практический и даже бытовой смысл, а уже потом стало использоваться философами.
Далее начинается обобщение и универсализация понятия, что с пол-ным основанием связывается с работами Платона и Аристотеля, хотя си-стематичность их, конечно, различного рода, что подробно рассматривает в многотомном труде А.Ф. Лосев. Платон видит как систему в первую оче-редь сам Универсум, в то время как его изложение само по себе зачастую скорее поэтизировано, если даже не мифологизировано, и поэтому нередко внесистемно [4]. Аристотель, в свою очередь, строит одну из масштабней-ших систем древности - и это система уже не только бытия в понимании философа, но также стройная система знания об этом бытии [5].
В то же время античные мыслители подходят к проблеме, как пола-гает А.П. Огурцов, в основном онтологически - не разделяя знания и бы-тия. Этот подход, который мог бы показаться давно исчезнувшим, тем не менее продолжает в разных вариантах вновь и вновь воспроизводиться не только в философии, но и в науке вплоть до наших дней. На данном этапе главной сложностью становится его обычная неэксплицированность, скры-тость зачастую даже (и в первую очередь) от самих его авторов.
Почему он вновь возникает, а вплоть до Нового времени вовсе доми-нировал? Почему от него так сложно не только отказаться, но даже созна-тельно его отследить? Конечно, можно сказать, что дело в культуре мыш-ления, которая воспроизводит его как наиболее естественный даже в науч-ном дискурсе. Однако будучи знакомыми с философскими подходами к мышлению и познанию, в частности с кантианским, мы с большим трудом можем провести демаркацию между «феноменами» и «вещами-в-себе», со-держанием своего сознания и действительностью.
Тем не менее подобный подход стремится избавить нас от неминуе-мого скептицизма и релятивизма и соблазняет возможностью построения истинной (в смысле соотношения с действительностью), целостной, непро-тиворечивой (возможно, даже научной, но это не обязательно) картины мира, что, вероятно, всегда останется заманчивым даже для самых добро-совестных исследователей.
В то же время А.П. Огурцов отмечает ведущую начало от Аристоте-ля линию различения знания о бытии и самого бытия, которое исследова-тель связывает с критикой Аристотелем теории идей Платона. Тем не менее Античности, а в особенности таким мыслителям, как Платон и Аристотель, присуще глубоко телеологичное понимание реальности, которая если не всегда мыслится как прямо тождественная знанию о ней, то все же неким образом системно организованная. В конце концов целевую причину как имманентно присущую любой вещи Аристотель в «Метафизике» выделяет и подчеркивает специально, несмотря на все связанные с этим трудности.
В Средние века термин «система» употребляется наряду с понятиями «сумма», «дисциплина», «доктрина», а также с более ранней античной ка-тегорией «синтагма» [6, с. 164]. Ясно, что телеологическая направленность в эту эпоху сохраняется и даже усиливается, но принимает трансцендент-ную природу, восходящую к божественному началу. С одной стороны, в данный период развитие заложенных Античностью систематических начал изучения природы приостанавливается или замедляется. С другой - эпоха патристики, возможно, впервые ставит вопрос телеологичности и связно-сти самой человеческой истории - начиная с сочинения Августина «О граде Божьем». Этот труд рассматривает человеческую историю как имеющую смысл и цель, а не просто как неизбежную деградацию от золотого века к железному (Гесиод