Отражение "дела Рыкова" в творчестве Антона Павловича Чехова

Введение
Одна из важнейших особенностей чеховского таланта в том и состоит, что он сумел достичь гармонического равновесия между нужным и прекрасным, бытовыми бытийным, между прозой жизни и языком поэзии.
А. П. Чехов не только отразил в подробностях жизни вечные ее законы, он прозу повседневности, непременное человеческое обиталище, пока-зал так, что «чеховское» в ней запечатлелось раз и навсегда.
Никто из писателей, обращавшихся к «прозе жизни», не обошелся без чеховского опыта. От этого опыта можно отталкиваться, можно его отвергать, как это делали, скажем, А. Ахматова или И. Бродский, но слишком многое в нашей жизни описано А. П. Чеховым, и от этого никуда не уйти.
Недаром сами ниспровергатели, порой того не сознавая, использовали чеховский художественный язык, а современный нам литературный и кинематографический постмодернизм без А. П. Чехова и вовсе не может обойтись.
А. П. Чехов опережает нас так же, как опережал своих современников: во втором десятилетии ХХІ века он по-прежнему знает о своих читателях куда больше, чем они могут предположить, и незаметно ведет их не к сакральным истинам и великим целям, а к самим себе.
Целью данной работы является рассмотрение вопроса отражения «дела Рыкова» в творчестве Антона Павловича Чехова.









1 Общая характеристика ранних произведений А. П. Чехова
Одна из самых точных и емких характеристик чеховского творчества принадлежит Льву Толстому: «Никогда у него нет лишних подробностей, всякая или нужна или прекрасна» . В этой фразе поистине объято необъятное, «схвачено» главное в творчестве А. П. Чехова: и тайна подтекста, и загадка лаконизма, и законы чеховской эстетики (научным аналогом толстовского афоризма стала концепция «двух моделей мира писателя», предложенная А. Чудаковым ).
Понять Чехова — значит, прежде всего, объяснить, благодаря чему его творчество приобрело всемирное и все возрастающее признание. Выросшие на традициях русской драматургии, именно его пьесы идут на сценах театров всех континентов. Его называют ответственным за все последующее развитие мирового театра.
Проза Чехова (которую многие, в том числе Л. Толстой, И. Бунин, В. Маяковский, ставили выше его драматических сочинений) признана непревзойденной крупнейшими художниками XX в. Этот универсализм и непреходящую актуальность чеховского творчества можно объяснить не только новизной литературной техники и завоеваниями в искусстве слова. Оно чисто по-человечески выраженными в нем чувствами и мыслями захватывает любого человека в любую эпоху.
Об этой его особенности как самой главной сразу после смерти Чехова сказал его старший современник Лев Толстой: «Достоинство его творчества то, что оно понятно и сродно не только всякому русскому, но и всякому человеку вообще... А это главное» Эти-то два обстоятельства — признание Чехова культурной фигурой действительно мирового масштаба и присутствие его как живого явления, продолжающего оказывать воздействие на текущую литературу и искусство, — ставят задачи особого рода при его изучении. Итак, вот вопросы, которые становятся сверхзадачей в понимании и изучении Чехова. Как этот писатель, пришедший в русскую литературу после всех (к моменту вхождения Чехова в литературу уже было выстроено здание русского романа, создан русский театральный репертуар) и со стороны (Чехов вырос на южной окраине России, формировался вне столичной или усадебной культуры), занял в ней в итоге одно из центральных и главных мест? Благодаря чему писатель, начинавший в глухую, казалось бы, проходную эпоху, создал непреходящие — общечеловеческие ценности?
Пьесы А. П. Чехова нельзя структурировать в одну классическую жанровую форму драматургии. При написании пьесы жанр не диктовал конкретные рамки и каноны. Он подчинялся идее по ходу пьесы. Чехов никогда не отделял друг от друга комическое и трагическое. И в ранней редакции «Иванов» 1887 года является комедией, а спустя два года пьеса напечатана с заголовком «драма». В его пьесах данные понятия сливаются воедино .
Часто рассказы Чехова называют новеллами. Часто предлагают называть ранние рассказы Чехова комическими новеллами, а поздние – сатирическими рассказами. Основания для этого есть. Новелла является более динамичным жанром. В новелле важен сюжет, событие. Важен не столько сюжет, сколько событие, взгляд автора на событие. Для новеллы специфично внимание к поведению геров, время. Новелла нацелена на результат, она не может закончиться «ничем». Поэтому новеллы динамичны. Поздние же рассказы Чехова больше подходят под определение жанра «сатирический рассказ».
Но «простые» рассказы Чехова на самом деле представляются сложными. Это продолжает создавать ощущение недоговоренности тайны жанра. Так начинаются поиски. Жанровая особенность рассказа Чехова инициирована необычным союзом, комбинацией анекдота и притчи. Новаторство Чехова состояло во взаимопроникновении и взаимопреображении начал анекдота и притчи. Это два пути осмысления реальности. Данные жанры, при всей своей противоположности имеют много общего. Они кратки, точны, выразительны, ситуативны и обобщают сюжет.
Анекдот и притча имеют достоинства, которые позволяют им неизменно пользоваться успехом у читателей. Взаимодействие жанров оказалось плодотворным для поэтики Чехова. Анекдот привносит необычность, яркость сюжета, делает его оригинальным, ситуации становятся сиюминутными. Они показывают достоверность жизни и убедительность, выразительность диалогов, которые придают рассказам Чехова подлинность .
Притчи представляют собой мудрость, глубину, универсальность истории рассказа, показывают поучительность и долговечность своих смыслов. Значит, рассказы Чехова – это не только комические ситуации, а возможность улыбаться над глупостью человека, претензиями, поводи подумать о жизни своей и окружающих.
В «раннем» Чехове есть рассказы, которые пишутся на злобу дня. Рассказ Чехова «В Париж!», который посвящен ажиотажу вокруг первых опытов лечения от бешенства (опыты Пастера в 1886 году). Этот также рассказ «Упразднили!» как отклик на отмену в 1885 году чинов майора и прапорщика.
Стихия игры царит в произведениях молодого Чехова. Впрочем, выбирая свою позицию в литературе, нащупывая свою тему, писатель пробует себя одновременно и в «серьезных», и в юмористических жанрах. Опытом психологического повествования стали его повести «Живой товар» и «Цветы запоздалые» (герой последней доктор Топорков, интеллигент-приобретатель, дальний предшественник Ионыча). Чехов откликается на «деревенскую тему», одну из главных в русской литературе 80-х годов (рассказ «За яблочки», связанный с традициями еще антикрепостнической сатиры; в ином, социально-психологическом ключе — рассказ «Барыня»),