Дореволюционные уставы Казанского университета: причины переписывания уставных документов, общее и особенное в их содержание

Устав 1863 г. В начале своего царствования император Александр II отменил те стеснительные меры, которые были приняты в отношении учебных заведений в последние годы императора Николая I. Преподавание в университетах получило больше свободы. Комплекты студентов были уничтожены. Был открыт доступ в университеты вольнослушателям.
В университетских аудиториях появилась посторонняя публика, мужская и женская. В университетскую жизнь было внесено такое же оживление, какое царило тогда во всем обществе. Новизна и сложность возникшего положения скоро привели студенчество к волнениям и беспорядкам (1861). В связи с ними последовали некоторые ограничения университетской свободы.
В 1863 г. дан был общий устав университетов, по которому профессорская корпорация получила самоуправление. Совет профессоров в каждом университете избирал всех университетских должностных лиц и заведовал хозяйством университета. Попечителю учебного округа принадлежало только наблюдение за законностью действий совета. Но учащиеся в университете студенты рассматривались как отдельные посетители, не имеющие права на корпоративное устройство. Посторонние же лица и вовсе не допускались к посещению лекций.
Такое положение учащихся давало им частые поводы к неудовольствию и «студенческим беспорядкам», составлявшим одно из частых и печальных явлений той эпохи [4, с. 80].
Гимназии давали университетам слушателей, то университеты давали гимназиям учителей, – а также деятелей на всех поприщах государственной службы. Но устройство университетов на основании устава 1863 года представляет аномалию, какой нет ничего подобного в других странах. Этим уставом государство неизвестно зачем и в чью пользу отреклось от неотъемлемых прав своих и священной обязанности в деле научного образования юношества, из которого должны выходить его деятели и просветители народа.
Пока университеты не получат правильного устройства, нельзя считать дело образования в России обеспеченным. Вопрос этот был давно на очереди, и к нему следовало приступить немедленно после преобразования гимназий [5, с. 85].
Действовавшее тогда устройство университетов называлось «самоуправлением». Однако самоуправлением может быть признано лишь такое устройство, при котором люди о собственных делах заботятся сами. Так было бы, если бы речь шла об автономии какого-либо ученого общества, которому предоставлено определять круг своих занятий, выбирать своих членов, предпринимать экспедицию и т.д. В университетах все не так.
Профессорские коллегии, пользуясь правительственным авторитетом, бесконтрольно и безответственно распоряжаются не своими делами, а участью громадной массы учащихся, которые не только обязываются моделировать свой образ мыслей согласно тому, что этим коллегиям заблагорассудится преподать им под видом науки, но от них же получают и служебные права. Самая важная часть предполагаемой реформы заключается в положении об экзаменах, которые по проекту должны производиться не преподавателями их лекций, ими читанных, а особыми комиссиями по установленным общим программам, так что экзамены будут служить не только проверкой познаний студентов, но и регулятором лекций их профессоров [1, с. 92].
Программы государственных экзаменов определят и содержание, и размеры университетских курсов. Профессора обязаны будут читать именно то, что потребуется от студентов на государственном экзамене, и студент для получения прав на государственную службу должен будет доказать свои познания в науках, а не в том, что вздумается прочесть профессору и что может вовсе не соответствовать требованиям ни науки, ни государства.
Студенту, с другой стороны, предоставляется свобода распределять свои занятия и благодаря учреждению приват-доцентства выбирать преподавателей, которые могут лучше и вернее руководить в приобретении познаний, требуемых государственными испытаниями. Со своей стороны профессора освобождаются от тирании своих товарищей, более искусных в интриге, которые захватывают в коллегии власть, терроризуя непокорных то посредством «студенческих историй», то страхом забаллотировки при возобновлении срока службы и всякого рода неприятностями и притеснениями. Так что в университетских советах нет свободы мнений голоса, и большинство, безусловно, покорствует кучке интриганов, немногочисленной, но крепко сплоченной.
При новом устройстве все поводы к агитации и интриги в профессорских коллегиях прекратятся, в стенах университета водворится спокойствие и дух, освобожденный от посторонней и притом дурной примеси. Надзор за студентами и их ограждение от вредных влияний может стать правдой только при новом уставе [4, с. 96].
Университетская реформа 1884 г. по сути пересматривала устав 1863 г. Подготовленная еще при Д.А. Толстом – министре просвещения, – при активном участии Каткова и профессора Н.А. Любимова, она была отложена в связи с отставкой Толстого. В первые же дни правления Александра III Катков обращается к нему с письмом, где объясняет «крайнюю необходимость и неотложность реформы университетов», напоминая о полной готовности ее проекта.
Проект нового университетского устава предусматривал ликвидацию автономии университетов. Введением государственных экзаменов он ставил под контроль не только студентов, но и профессуру. Ректор и декан назначались Министерством просвещения, а не избирались самими преподавателями из их среды, как это было по уставу 1863 г. Авторы проекта не сомневались, что такой полностью «огосударствленный» университет будет способствовать формированию нужных самодержавию научных и чиновничьих кадров казенной интеллигенции.
Противник университетской реформы 1863 г., Победоносцев с сомнением отнесся к той роли, которая отводилась новым уставом науке. Признавая необходимость ее подчинения государственным интересам, бывший университетский профессор все же устрашился столь полного принесения ее в жертву политическим целям. Благонадежность фактически выдвигалась здесь более важным критерием оценки преподавания, нежели его научный уровень. Поистине «храмы науки» превращались, по выражению П.А. Валуева, в «высшие полицейско-учебные заведения». Победоносцев выступил против введения государственных экзаменов, настаивая, что экзаменовать студентов должны сами преподаватели, а не назначенные Министерством просвещения чиновники (как было задумано авторами проекта) [2, с. 116].

4. Казанский университет и устав 1884 г.

Убийство террористами-народниками 1 марта 1881 г. императора Александра II резко изменило политическую ситуацию в стране. Взошедший на престол император Александр III, по существу, прекратил либеральные реформы отца. 23 августа 1884 г. император утвердил новый университетский устав, согласно которому российские университеты потеряли многие свои права, свою автономию. Данный устав действовал до февраля 1917 г., т. е. до свержения в России самодержавия.
Устав недвусмысленно определил государственную вертикаль власти в области университетского образования: император, министр народного просвещения, попечитель учебного округа, ректор. По существу, Министерство народного просвещения регламентировало всю жизнь университетов: назначало, повышало и удаляло профессоров, избирало ректоров, назначало испытательные комиссии. По уставу 1863 г. ректор