Глобальные проблемы современности

Работа Фуко представляет собой новаторскую и всеобъемлющую критику современности. В то время как для многих теоретиков современность охватывает большую, недифференцированную историческую эпоху, которая датируется от эпохи Возрождения до настоящего момента, Фуко различает две постренессансные эпохи: классическую эпоху (1660-1800) и современную эпоху (1800-1950). Он рассматривает классическую эпоху как начало мощного режима господства над людьми, который достигает кульминации в современную эпоху.
Фуко следует ницшеанской позиции, которая отвергает идеологию исторического прогресса Просвещения: «Человечество не прогрессирует постепенно от битвы к битве, пока не придет к всеобщей взаимности, где верховенство закона наконец заменяет войну; «Человечество устанавливает каждое из своих насилий в систему правил и таким образом переходит от господства к господству». Однако, по иронии судьбы, Фуко считает, что современная эпоха является своего рода прогрессом — в распространении и совершенствовании методов господства. В этом отношении его изначальная позиция схожа с позицией Адорно, который говорил о непрерывности катастрофы, «ведущей от рогатки к мегатонной бомбе», и совершенно не похожа на позицию Маркса, Вебера или Хабермаса, которые пытаются определить как освободительные, так и репрессивные аспекты современности.
Как и Хоркхаймер и Адорно (1972), Фуко поэтому полагает, что современная рациональность является принудительной силой, но там, где они сосредоточились на колонизации природы и последующем подавлении социального и психического существования. Фуко. Он пытается классифицировать и регулировать все формы опыта посредством систематического построения знания и дискурса, которые Фуко понимает как системы языка, переплетенные с социальной практикой. Начиная с восемнадцатого века, произошел дискурсивный взрыв, в результате которого все человеческое поведение попало под «империализм» современного дискурса и режимов власти/знания. Фуко утверждает, что задачей Просвещения было умножить «политическую власть разума» и распространить ее по всему социальному полю, в конечном итоге насытив пространства повседневной жизни.
В прямой оппозиции к современным взглядам постмодернисты ценят несоизмеримость, различие и фрагментацию как противоядия от репрессивных современных режимов теории и рациональности. Например, Фуко ценит «удивительную эффективность прерывистой, частной и локальной критики» по сравнению с «подавляющим эффектом глобальных, тоталитарных теорий» как на теоретическом, так и на политическом уровне.
Хотя он признает, что глобальные теории, такие как марксизм и психоанализ, предоставили «полезные инструменты для локального исследования», он считает, что они являются редукционистскими и принудительными в своих практических последствиях и должны быть заменены множественностью форм знания и микроанализа. Следовательно, Фуко пытается детотализировать историю и общество как единые целые, управляемые центром, сущностью или телосом, и децентрировать субъекта как конституированное, а не конституирующее сознание.
Он анализирует историю как неэволюционную, фрагментированную область разрозненных знаний, представляя при этом общество как рассеянную закономерность неравномерно развивающихся уровней дискурсов, а современного субъекта — как гуманистическую фикцию, неотъемлемую часть функционирования карцерного общества, которое повсеместно дисциплинирует и готовит своих подданных к труду и конформизму.