Россия: национальное государство, государство-нация или государство-цивилизация

Введение
Последние два десятилетия активизировалась интеллектуальная работа по поиску исторического пути развития России. Переосмысливаются теоретические конструкции предыдущих мыслителей, появляются новые, на дисциплинарные теоретические схемы накладывают события российской истории и анализируют соответствие попаданий. Тема российской историософии, вероятно, является одной из наиболее разработанных и в тоже время, одной из наиболее противоречивых и полярных в суждениях. Современный интерес к будущности России связан с очередным переломным периодом отечественной истории, который все мы переживаем болезненно. Несмотря на драматизм происходящих событий, необходимо учитывать, что в тысячелетней истории России таких периодов и времён было изобилие, и наши переживания не являются исключительными, а более того, стандартными, привычными и симптоматичными.
Природа схематизма и закономерности этих событий лежат в понимании исторического пути развития России.
Целью данной работы является рассмотрение вопроса: Россия - национальное государство, государство-нация или государство-цивилизация?












1 Путь развития России в истории
Источники тысячелетней российской государственности видятся в, так называемом, конгломерате племенных славянских союзов, сорганизованных в единое пространство только силой военной демократии и вождизма. Киевская Русь характеризуется всем типичным набором признаков и черт свойственных варварским обществам и раннефеодальным государствам.
Общинный коллективизм и натуральность хозяйствования древних славян преемственно и гармонично закрепились христианством в соборности и фатализме. Преувеличивать на этой стадии общественного развития значение христианской церкви не стоит. Древняя Русь изначально, фактом своего развития и географического расположения имела набор пограничных состояний: степь и лесостепь, «волжский торговый путь» и «путь из варягов в греки», язычество и христианский монотеизм, вождизм и вечевое право. Перспективы Руси были не выражены и противоречивы: огромный кипчакский степной мир представлял только угрозу, единство с Западной Европой не выдерживало испытания конфессиональным расколом христианства, Византийская империя погружалась в глубокий кризис, политическая система переживала феодальную раздробленность.
В этих условиях монгольское нашествие и наступившая долговременная зависимость от Золотой Орды закономерно имели большое влияние на развитие русских земель и государственность. И если восточные культура и быт не изменили ментальных особенностей русского общества, то политические новации привнесли конструктивные изменения. Великие князья, в первую очередь, московские, стали активно заимствовать деспотические механизмы управления, в основе которых был приоритет личной воли правителя в принятие государственных решений. На ряду с растущей централизацией административной власти и расширением рекрутирования служилой (дворянство), а значит зависимой категории феодалов это предопределило стремительно расширяющийся авторитаризм российских правителей. Применимо к XV-XVII вв. в этом ничего отличительного от европейских тенденций не было. Абсолютизм на начальной стадии формирования мононациональной государственности вполне традиционен, отличаясь только национальным колоритом и исторической спецификой. Таким образом, из золотоордынского болота в единое государство русские земли вытянули служилые люди и деспотизм власти, умноженные на феодальную раздробленность самой Золотой Орды. Они же следующие четыре столетия будут определять конфигурацию политической власти в стране.
В XVI в. эволюция российской государственности, тенденции развития русского православия и геополитическая ситуация привели к появлению религиозной концепции «Москва –Третий Рим». Значимость этого новшества трудно переоценить. Во-первых, русская православная церковь приобретала логику самостоятельности, которая будет конкретизироваться обрядом венчания на царство Ивана IV и патриаршеством Иова. Во-вторых, Московия выстраивала свою национальную идеологию, основой которой была самая крепкая и устойчивая платформа в условиях мифологического сознания, а именно религиозная. Следствием такой идеологической формы станет не только взаимоподдержка церкви и государства («симфония власти»), но и острая борьба за первенство в русском обществе и государстве, развернувшаяся в середине XVII в. Это религиозное отношение к государству россиян, будет контрастировать с рациональным отношением европейских подданных к своему государству, которое будет строиться на идеологии права. В-третьих, сложная концепция Третьего Рима, упрощалась в сознании простых россиян до дихономичной формулы «свой-чужой» и формировала отношение к своему государству не утилитарного, профанического характера, а глубоко религиозного. Что, собственно, и отразит Ф.И. Тютчев в своих знаменитых строчка о вере в Россию. Это отношение в практически неизменной форме будет воспринято и в советский период. Эсхатологическое и мессианское назначение «первой в мире страны Советов» гармонично заменит прежнюю трактовку, сохранив религиозное отношение граждан к своему государству.
В XVI-XVII вв. сложится еще одна новация, которая получит многовековое закрепление и определит особенности российской государственности. В отличие от мононациональных государств Европы, российское пространство изначально являлось многонациональным, полирелигиозным и административно многоукладным. Выстраивая своё государство, русские правители вынуждены были предоставлять большие права самостоятельности и суверенности присоединяемым территориям в обмен на лояльность и подчинение. Подчас это присоединение, носило только формальный характер. Однако выгоды от лояльности режиму и близости к правящей верхушке огромного российского государства для национальных аристократий будут очевидны. В лоне российской государственности будут идти этногенетические процессы позволяющиеся развиться многим нациям. Это в значительной мере повлияет на то, что преимущественно местная аристократия не будет провоцировать и поддерживать национальноосвободительные движения, но формировать свои локальные этнические очаги. В конечном итоге, длительная практика взаимодействия национальных окраин и центра, сформировали особую природу взаимодействия в основе которой формальное государственное единство, при сохранении локальных особенностей в условиях общей взаимовыгоды. Эта же особенность отразилась в том, что Россия являет собой особый тип этнокультурного сосуществования, в основе которого принцип «малое в большом» .
В XVII в. российское государство начинает структурно отставать от западных стран и регулярно терпит военные поражения. Отсутствие морских коммуникаций и логистики заставляет государство ввязываться в длительные и тяжелые военные кампании. Выстраивая военную инфраструктуру, государство копирует не только западный административный опыт, но и светскую культуру. При этом заимствования не гармоничные, в значительной мере противоречащие традиционным ценностям и принимаются только дворянским сословием. В результате заимствований стремительно усиливается российское государство, превращаясь в мировую державу, т.е. государство, мнение которого при решение мировых вопросов, необходимо учитывать. Это усиление практически знаменует результат цивилизационного развития страны . Россия официально становится противовесом мировому господству какой-либо страны, что будет продемонстрировано в противодействие Pax Britannica, Pax Francisco, Pax Germanica.
Именно, Россия является отныне гарантом многообразия ойкумены.
Однако традиционная русская культура благодаря петровской модернизации на целое столетие оказывается в глубоком кризисе. Разделение культуры на западноевропейскую, аристократическую и народную, по типу традиционно религиозную, было неестественным и противоречивым. Во многом это предопределило подражательный характер русской культуры XVIII в.
Огромной значимости для мировой истории социалистический эксперимент в России ХХ в. при всех катастрофических посылах, не изменил цивилизационной сущности России. Напротив, в значительной степени коммунистическая идея нашла созвучие в русских традиционных ценностях. Пролетарский интернационализм гармонично совместился с этнонациональным космополитизмом российской государственности, социальное мессианство с религиозным мессианством православия, не говоря уже о совместимости социалистических и цивилизационных ценностей (коллективизм, жертвенность, демократизм и пр.).