Эстетика постмодернизма как феномен техногенной цивилизации

ВВЕДЕНИЕ

Современное общество - общество быстрых и радикальных изменений. Одна из главных проблем человека как живого, социального и рационального существа - своевременная и эффективная адаптация к новым внешним условиям, каковыми являются не только естественная среда обитания, но и социальная среда.
Изменения в сфере институтов и ценностей не менее, а может и более значимы для человека, нежели изменения в природе, ибо перемены в социальном мире происходят чаще и быстрее, чем в природном. Особенно это стало заметно в последние десятилетия, когда технически обусловленная интенсификация информационных процессов стала источником и движущей силой цивилизационных преобразований.
Сегодня интеллектуальная и управленческая элита различных стран и регионов активно обсуждает возможные сценарии развития общества, вплоть до самых катастрофических. Пересматриваются политические и идеологические доктрины.
К сожалению, уровень обсуждения и анализа не всегда оказывается достаточно высоким, в чем виноваты не только участники дискуссии, но и теоретики, которые должны активнее интегрировать различные концепции современного общества для получения целостной и системной картины происходящего.
Современность как философская проблема осмысливалась в социальной теории в контексте концептуальной дихотомии «традиционное - современное».
Проблема также заключается в разочаровании современных людей в идеалах разума, которые были традиционными с эпохи Просвещения. Развитие современной цивилизации показало, что разум оказался не способен решить целый блок проблем современной цивилизации. Он оказался не всесилен.
Существование большого количества разнообразных теорий привело к тому, что нельзя однозначно сказать, какие истинны, какие ложны. Люди стали более прагматичными, ориентированными на ознакомление с различными точками зрения на интересуемые их вопросы.
Цель курсовой работы заключается в определении эстетики постмодернизма как феномена техногенной цивилизации.
Объектом исследования курсовой является техногенная цивилизация настоящего времени.
Предмет исследования курсовой работы – эстетика постмодернизма.
Для достижения поставленной цели были поставлены и решены следующие задачи:
- уточнить содержание термина «постмодернизм»;
- установить этапы развития посмодернизма;
- проанализировать соотношение искусства и культуры;
- рассмотреть проявления посмодернизма в искусстве;
- проанализировать проявления постмодернизма в кинематографе и литературе.
Степень разработанности темы. Исследованию проблем постмодернизма посвятили свои труды следующие исследователи: Тоффлер А., Эко У., Делез Ж., Гваттари Ф., Козловски П., Курицын В.Н., Маньковская Н.Б., Ямпольский М.Б., Ильин И.П., Дианова В.М. и др.
При написании курсовой работы были использованы метод анализа литературы, методы анализа, синтеза, сравнения.
Практическая значимость курсовой работы состоит в возможности последующего использования полученной информации преподавателями специальных предметов, а также студентами при подготовке творческих работ.
Теоретической базой для написания данной курсовой работы послужили учебные, учебно-методические пособия, статьи.
Структура курсовой работы состоит из введения, 2 глав, 6 параграфов, заключения и списка использованных источников.

 
ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ПОСТМОДЕРНИЗМА

1.1 Сложность определения термина «постмодернизм»

Термин «постмодернизм» возник в период Первой мировой войны в работе Р. Панвица «Кризис европейской культуры» (1914). В 1934 г. в своей книге «Антология испанской и латиноамериканской поэзии» литературовед Ф. де Онис применяет его для обозначения реакции на модернизм.
Однако в эстетике термин этот не приживается. В 1947 А. Тойнби в книге «Изучение истории» придаёт ему культурологический смысл: постмодернизм символизирует конец западного господства в религии и культуре. В статье Л. Фидлера «Пересекайте границы, засыпайте рвы» (1969) специфика постмодернизма усматривается в культурном сдвиге, стирающем границы между элитарным и массовым искусством в духе плюралистической художественно-эстетической парадигмы [3, С. 43].
Американский теолог Х. Кокс в своих работах начала 70-х гг., посвящённых проблемам религии в Латинской Америке, широко пользуется понятием «постмодернистская теология».
Ведущие западные политологи (Ю. Хабермас, З. Бауман, Д. Белл) трактуют его как культурный итог неоконсерватизма, символ постиндустриального общества, внешний симптом глубинных трансформаций социума, выразившийся в тотальном конформизме, идеях «конца истории» (Ф. Фукуяма), эстетическом эклектизме [7, С. 42].
В политической культуре постмодернизм означает развитие различных форм постутопической политической мысли. В философии – торжество постметафизики, пострационализма, постэмпиризма.
В этике – постгуманизм постпуританского мира, нравственную амбивалентность личности. Представители точных наук трактуют постмодернизм как стиль постнеклассического научного мышления.
Психологи видят в нём симптом панического состояния общества, эсхатологической тоски индивида. Искусствоведы рассматривают постмодернизм как новый художественный стиль, отличающийся от неоавангарда возвратом к установке на эстетическое удовольствие.
Популярность термин «постмодернизм» обрёл благодаря Ч. Дженксу. В книге «Язык архитектуры постмодернизма» (1977) он отмечал, что хотя само это слово и применялось в американской литературной критике 60–70-х гг. для обозначения ультрамодернистских литературных экспериментов, автор придал ему принципиально иной смысл [4, С. 31].
Постмодернизм означал отход от экстремизма и нигилизма неоавангарда, частичный возврат к традициям, акцент на коммуникативной роли архитектуры.
Постмодернизм также отражает причины или последствия, связанные с концом капитализма, возможностью революции и, в первую очередь, с продолжающейся функцией промышленного рабочего класса как фундаментального революционного "субъекта истории" [19, с. 94].
По крайней мере, исторически интеллектуалам и активистам было возможно признать объяснительную силу марксизма как привилегированного способа анализа капитализма (включая особый социальный момент, которым является наше собственное общество) и в то же время отказаться от традиционного марксистского видения революции и социализма, главным образом из убежденности в том, что промышленный рабочий класс (в любом случае определяемый его отношением к производственным технологиям первого и второго типа, а не третьей, кибернетической или ядерной разновидности) больше не занимает стратегическое посмон власти в этой социальной формации [19, С. 26].
Более сильная теоретическая форма этого утверждения тогда была бы выведена из представления о том, что социальные классы - классического типа, определенного марксизмом, - больше не функционируют как таковые сегодня, а скорее вытеснены другими, неклассовыми образованиями, такими как бюрократия и технократия (и это, по-видимому, позиция Лиотара, чья формирующая политическая работа в группе Socialisme ou barbarie развернулась именно вокруг анализа бюрократии в восточных странах) [25].
Вопрос о социальном классе, и в частности о "пролетариате" и его существовании, безнадежно запутывается, когда подобные аргументы сводятся к проблеме теоретической категории анализа (социальный класс) с эмпирическим вопросом о настроении или влиянии рабочих в том или ином обществе сегодня (они больше не революционны, буржуазизированы и т.д.).
Более ортодоксальные марксисты согласятся с наиболее радикальными пост- или антимарксистскими позициями, по крайней мере, в том, что марксизм как последовательная философия (или еще лучше, "единство теории и практики") стоит или падает в зависимости от социального класса. Что можно, по крайней мере, предположить здесь, так это то, что с теоретизированием Эрнестом Манделем третьей стадии капитализма, помимо классического или рыночного капитализма, проанализированного в самом Капитале, и монополистической стадии или стадии "империализма", предложенной Лениным, существует собственно марксистская альтернатива не- или антимарксистские теории "потребительского" или "постиндустриального" общества сегодня, теории которых Дэниел Белл, без сомнения, самый влиятельный. Мандель действительно пытается показать, что все черты, мобилизованные Беллом для документирования конца капитализма как такового, - в частности, новое главенство науки и технологических изобретений и технократии, порожденной этим привилегированным положением, а также переход от старых промышленных технологий к новым информационным- могут быть объяснены в классических марксистских терминах как показатели новой и мощной, оригинальной, глобальной экспансии капитализма, которая теперь конкретно проникает в доселе докапиталистические анклавы сельского хозяйства Третьего мира и культуры Первого мира, в которых, другими словами, капитал более определенно обеспечивает колонизацию природы: "Этот новый период [с 1940 по 1965 год] характеризовался, среди прочего, тем фактом, что наряду с промышленными потребительскими товарами машинного производства (начиная с начала XIX века) и машинами машинного производства (начиная с середины XIX века) мы теперь находим машины-