Западники и славянофилы: полемика в журналистике XX века

В первом половине XIX в. Россия утвердила свое положение в качестве европейской державы. Процесс европеизации глубоко затронул образованные слои русского общества. Дворянская, а затем и разночинская культуры стали развиваться в русле европейской традиции, повторяя свойственную им смену идеологических и художественных направлений (просвещение, классицизм, романтизм, реализм). Европейский рационализм и художественные европейские приемы служили для освоения собственных национальный традиций.
К середине XIX в., литература, музыка, театр, живопись, архитектура достигли в России высокого уровня развития и становились все более известными на Западе. Французский писатель П. Мериме открыл Европе Пушкина. На европейские языки были переведены произведения М. Ю. Лермонтова, И. В. Гоголя, И. С. Тургенева. Русская литература становилась частью европейской литературы. В Париже был поставлен «Ревизор» Гоголя, с восторгом принятый зрителями. Все больше внимание иностранцев привлекал Петербург, превратившийся благодаря творениям архитекторов В.В. Растрелли, Д. Кваренги, Ж. Тома де Томона, К.И. Росси, А.Д. Захарова и А.Н. Воронихина в один из красивейших городов Европы. В Петербурге и его пригородах часто выступали европейские знаменитости, главным образом певцы и музыканты.
Благодаря этому наладился культурный обмен между Россией и Европой. В первой половине XIX в. он впервые приобрел двусторонний характер. Образованные русские люди тяжело переживали раскол между дворянством и народом, старались осмыслить его происхождение и пути его преодоления. Они размышляли о несхожести исторических судеб России и Европы, недейственности в России европейских способов решения политических и социальных проблем. Важнейшим предметом их раздумий стала самобытность России.
В напряженной полемике конца 30-х — 40-x гг. ХIX в. о месте России в мировой истории оформились два противоположных течения русской социально-философской мысли: славянофильство и западничество. Главная проблема, вокруг которой завязалась дискуссия, может быть сформулирована следующим образом: является ли исторический путь России таким же, как и путь Западной Европы, и особенность России заключается лишь в ее отсталости или же у России особый путь и ее культура принадлежит к другому типу? В поисках ответа на этот вопрос сложились две альтернативные концепции русской истории.
Славянофильство как идейное течение оформилось в первой половине 40-х годов, и является неотъемлемой органической частью русской общественной мысли и культуры ХIX в. Постоянный и резкий критик славянофилов В.Г. Белинский писал: «Явление славянофильства есть факт, замечательный до известной степени, как протест против безусловной подражательности и как свидетельство потребности русского общества в самостоятельном развитии» .
С самого возникновения и на протяжении всего времени своего существования славянофильство было представлено немногочисленной группой. В её ряды входили Алексей Степанович Хомяков (1804 – 1860), Иван Васильевич Киреевский (1806 – 1856), Константин Сергеевич Аксаков (1817 – 1860), Юрий Федорович Самарин (1819 – 1876). Представители данного философского направления выступали с обоснованием самобытного пути развития России. Они исходили из того, что у России свой особый путь, определяемый ее историей, положением в мире, огромностью территории и численности населения, географическим положением и особенно своеобразными чертами русского национального характера, русской «души».
Тремя основами особого исторического пути России славянофилы считали православие, самодержавие и народность, но понимали их иначе, чем официальная правительственная идеология. Славянофилы отрицали императорскую, петровскую Россию и власть относилась к ним подозрительно и враждебно, несмотря на их православие и монархизм. Не было ничего общего между системой официальной народности или официального национализма, выработанной в эпоху Николая I и ставшей идеологией власти, и славянофильским пониманием народности. Система официальной народности была основана на трех принципах - православие, самодержавие и народность. И хотя славянофильская система признавала эти же три принципа, дух ее был абсолютно противоположным. Совершенно ясно было, что для системы официальной народности примат принадлежал принципу самодержавия, православие же и народность были ему подчинены. Ясно также, что народность была сомнительна и претерпела влияние худших сторон западного государственного абсолютизма.
Православие было не духовное, внешне государственное. Славянофилы же, выступая апологетами старины, искали православия очищенного, не искаженного и не извращенного историческими влияниями. Также они стремились к выявлению подлинной народности, народной души. Славянофилы видели образ русского народа освобожденным от искажений, которые они приписывали западному рационализму и государственному абсолютизму.
Высшим идеалом для славянофилов являлась православная церковь, никогда не нарушавшая в отличие от католичества заветов первоначального христианства. Славянофилы упорно отрицали подчиненный характер отношения церкви к государству, А.С. Хомяков указывал, что русский император не имел права священства, не притязал на непогрешимость в вопросах вероучения, не решал вопросы церковного благочестия.
Несмотря на консервативный элемент своего миросозерцания, славянофилы были горячими защитниками свободы личности, свободы совести, мысли, слова и своеобразными демократами, признавали принцип верховенства народа.
Славянофилы были горячими защитниками общины, которую считали органическим и оригинально русским укладом хозяйственной жизни крестьянства. Они не считали собственность священной и абсолютной, собственника же считали лишь управляющим, отрицая западную буржуазную, капиталистическую цивилизацию. И если они думали, что Запад гниет, то потому, что он вступил на путь этой буржуазной цивилизации, что в нем раскололась целостность жизни.
Славянофилы считали, что противоречия современной жизни уходят своими корнями в Петровские реформы, которые прервали органическое развитие российской истории и культуры, раскололи надвое русское общество. Они были убеждены, что русской истории присущи особые исторические ценности, которых не знает Европа. Смысл истории Запада, по мнению славянофилов, – в единстве поступательного процесса культурного и общественного развития. Но сам этот процесс вызывает распад сознания на разум, чувства и волю, которые начинают действовать сами по себе. С ним связано также разделение общества на классы. В конце концов, Европа приходит к культурному и общественному кризису, переживает закат своей истории. России же присущи такие целостные общественные и культурные формы, которые, не разрушаясь, способны стать основой более высоких ступеней исторического развития, чем те, которые возникли на Западе. В этом состоит смысл истории России.
Следует отметить, что славянофилы не отрицали достижений европейской культуры в сфере естественных наук, образования, культуры поведения. Целью славянофилов был не отрыв России от Европы, а восстановление единства русского общества и культуры на основе национальных ценностей. Они считали, что это позволит России занять подобающее место в центре мировой цивилизации. При этом Россия должна стремиться не к тому, чтобы стать богатейшей или самой могущественной из стран мира, а к тому, чтобы быть наиболее «христианским из всех человеческих обществ» .
Западники, в ряды которых входили А. И. Герцен, Т. И. Грановский, К. Д. Кавелин, Б. Н.Чичерин и другие, также как и славянофилы, понимали различия России и Европы, но стремились к совершенствованию русского быта, культуры, законов на основе использования западноевропейского опыта. Они резко критиковали российскую действительность, основы социальной и духовной жизни. Главную задачу они видели в просвещении народа, в развитии демократических начал, в большей социальной и политической свободе личности.
Ориентируясь на западноевропейскую цивилизацию, западники критиковали российское самодержавие, считая его формой восточной монархии. Такое же архаичное, противостоящее личностному развитию начало они видели в православной церкви. Человек в ней, как и в язычестве лишен возможности развития. Западники решающее значение придавали разуму, а не вере. Они утверждали самоценность человеческой личности как носителя разума, противопоставляли идею свободной личности идеи кооперативности (или «соборности» славянофилов).
Отвергая общинные начала русской жизни, западники подчеркивали тягловый характер русской общины, неотделимый от круговой поруки и переделов земли, подрывающих трудовую мораль. По их мнению, возникновение тягловой общины в XVII в. было связано с распространением крепостничества и являлось формой эксплуатации крестьянства и посадского населения. В силу этого индивидуальные качества человека, его разум в общине подавлены.
Идеал личности, по западничеству – это независимый человек, свободный от принижающей его нерассуждающей преданности кому бы то ни было, индивидуалист. Главное в человеке – цивилизованность, противостояние всему дикому, хаотичному.
Западники были горячими патриотами, твердо верили в великое будущее своей Родины. Резко критикуя Николаевскую Россию, западники возвеличивали Петра, который, как они говорили, «спас Россию». Деятельность Петра они рассматривали как первую фазу обновления страны (начало вхождения России во всемирную историю), вторая должна начаться проведением реформ сверху — они явятся альтернативой пути революционных потрясений. В то же время они понимали, что реформы Петра сопряжены со многими издержками. Истоки большинства самых отвратительных черт современного уму деспотизма Герцен видел в кровавом насилии, которым сопровождались Петровские реформы.
Профессора истории и права (С.М. Соловьев, К.Д. Кавелин, Б.Н. Чичерин) большое значение придавали роли государственной власти в истории России и стали основоположниками так называемой государственной школы в русской историографии (основывались на схеме Гегеля).
Свои идеи западники пропагандировали с университетских кафедр, в статьях, печатавшихся а «Московском наблюдателе», «Московских ведомостях», «Отечественных записках», позже в «Русском вестнике», «Атенее». Большой общественный резонанс имели читаемые Т.Н. Грановским в 1843 – 1851 гг. циклы публичных лекций по западноевропейской истории, в которых он доказывал общность закономерностей исторического процесса в России и западноевропейских странах, по словам Герцена, «историей делали пропаганду» .
Западники так же широко использовали и московские салоны, где они сражались со славянофилами, и куда съезжалась просвещенная элита московского общества. Выступления заранее готовились, писались статьи и трактаты.
Славянофилы и западники были враги-друзья. Герцен сказал: «мы подобны двуликому Янусу, у нас одна любовь к России, но не одинаковая». Для одних Россия была, прежде всего, мать, для других – дитя.
Славянофилы и западники дискутировали о России, ее судьбе и будущем. Одни, славянофилы, мечтали об идеальной допетровской Руси, другие, западники, мечтали об идеальном Западе. Но и консервативное обращение славянофилов к далекому прошлому было лишь утопией совершенного строя, совершенной жизни, также каким было обращение западников к Западу, который они плохо знали.
Представителей обоих философских направлений объединяло отрицательное отношение к Николаевской России, к крепостному праву, на первое место по шкале ценностей они ставили гуманизм, духовные ценности, были глубоко озабочены проблемой нравственного роста личности, ненавидели мещанство.
Идеал нравственной личности у западников и славянофилов имел ряд общих основных черт: нравственной признавалась личность, ориентированная на высокие моральные ценности и нормы, подчиняющая им свое поведение на основе свободного волеизъявления, без какого-либо внешнего принуждения.
Также как и западники, славянофилы высоко ценили традиции и опыт Западной Европы. В свою очередь западники, разделяя позицию славянофилов, понимали значение России, ее великую внутреннюю, еще не раскрытую силу.
Но как только от общих, абстрактных представлениях об идеальных обществе и личности славянофилы и западники переходили к их конкретным социальным, политическим и культурным характеристикам, различия между ними становились резкими, порой превращались в противоположность. Различия взглядов относились, прежде всего, к таким вопросам: каковы оптимальные пределы автономии личности; какое место должна занимать религия; каково значение национальных элементов культуры, традиций, обычаев, обрядов, какую роль в развитии России сыграли реформы Петра.
Главное принципиальное различие между западниками и славянофилами заключалось в вопросе о том, на какой основе можно и нужно следовать к социальному и нравственному идеалу: религии и веры, опоры на исторический опыт народа, его сложившуюся психологию, или опоры на разум, логику, науку, на преобразование в соответствии с ними социальной реальности.
Идеи славянофилов и западников по своему влиянию вышли далеко за рамки периода своего взлета и расцвета в 40 – 50-х годах ХIХ века. Мощное влияние этих споров нашло свое отражение в трудах Достоевского, который видел свою задачу «в упразднении распри между славянофилами и западниками»; в философской публицистике В. Соловьева; в спорах марксистов с их западнической установкой и народников, продолживших славянофильскую традицию обособления России; в общественных дискуссиях между российскими марксистами–большевиками и меньшевиками.
2.2. Различия течений западников и славянофилов
контрольного, а также формирующего и констатирующего экспериментов является попытка исследования аспектов обучения детей старшего дошкольного возраста трудовому воспитанию, а также возможностям приучения их у сложному пониманию жизни в после кризисном периоде нашей Родины.
контрольного, а также формирующего и констатирующего экспериментов является попытка исследования аспектов обучения детей старшего дошкольного возраста трудовому воспитанию, а также возможностям приучения их у сложному пониманию жизни в после кризисном периоде нашей Родины.
контрольного, а также формирующего и констатирующего экспериментов является попытка исследования аспектов обучения детей старшего дошкольного возраста трудовому воспитанию, а также возможностям приучения их у сложному пониманию жизни в после кризисном периоде нашей Родины.
контрольного, а также формирующего и констатирующего экспериментов является попытка исследования аспектов обучения детей старшего дошкольного возраста трудовому воспитанию, а также возможностям приучения их у сложному пониманию жизни в после кризисном периоде нашей Родины.
контрольного, а также формирующего и констатирующего экспериментов является попытка исследования аспектов обучения детей старшего дошкольного возраста трудовому воспитанию, а также возможностям приучения их у сложному пониманию жизни в после кризисном периоде нашей Родины.
контрольного, а также формирующего и констатирующего экспериментов является попытка исследования аспектов обучения детей старшего дошкольного возраста трудовому воспитанию, а также возможностям приучения их у сложному пониманию жизни в после кризисном периоде нашей Родины.
контрольного, а также формирующего и констатирующего экспериментов является попытка исследования аспектов обучения детей старшего дошкольного возраста трудовому воспитанию, а также возможностям приучения их у сложному пониманию жизни в после кризисном периоде нашей Родины.
контрольного, а также формирующего и констатирующего экспериментов является попытка исследования аспектов обучения детей старшего дошкольного возраста трудовому воспитанию, а также возможностям приучения их у сложному пониманию жизни в после кризисном периоде нашей Родины.

Русская философия XIX века характеризуется наличием борьбы двух противоположных направлений: западничества и славянофильства.
Западники стремились к европеизации России, к переходу русской жизни на западно-европейские образцы, а славянофилы отстаивали традиционные формы национальной жизни России и боролись за ограждение их от иностранного влияния.
Западники считали, что Россия должна повторить исторический путь стран Западной Европы, а славянофилы, наоборот, полагали, что исторический путь России самобытен и неповторим.
Проблему национальной самобытности России поставил в 20-30-х годах XIX века Петр Чаадаев.
Россия была определена Чаадаевым в качестве страны, не имеющей достойного прошлого, а ее нынешняя самобытность состоит только в том, что она отчуждена сразу и от прогрессивной Европы, и от дикой Азии,