Укажите основные этапы развития социальных воззрений на преступность, раскройте их содержание и охарактеризуйте их влияние на становление криминологического знания

науке криминологии понятие личность преступника ассоциируется с констатацией самого факта совершения лицом какого-либо преступления, будь то убийство, хулиганство, кража и т. д. К тому же факт совершения лицом преступления должен определяться и с учетом того, предусмотрена ли за такое действие (бездействие) уголовная ответственность. Понятно, что брать (открыто или тайно, с применением насилия либо с угрозой его применения, путем обмана или злоупотребления доверием потерпевшего) не принадлежащее лицу имущество противоправно. Тем не менее, в практике правоохранительных органов встречаются ситуации, когда лицо, похитившее какую-либо вещь у другого лица, к ответственности привлекаться не может. Речь в данном случае идет не только о признаках субъекта преступления, который должен быть физическим лицом, вменяемым и достигшим возраста уголовной ответственности (ст. 19 УК РФ).
Некоторые авторы справедливо замечают, что вопросов по квалификации карманной кражи, когда потерпевшим является живой человек или лицо, находящееся в состоянии опьянения или сна, при условии их нахождения в общественном месте, практически не возникает. Однако когда речь идет о тайном хищении имущества у мертвого человека, то вплоть до 2016 г., этот вопрос в следственно-судебной практике решался по-разному. И только принятые Верховным Судом РФ изменения и дополнения Постановления Пленума ВС РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» позволили решить эту проблему, но лишь отчасти. Верховный Суд РФ в п. 23.1 своего рекомендательного акта (Постановления) делает вывод, согласного которому ответственность за карманную кражу п. «г» ч. 2 ст. 158 УК РФ не наступает в случае, если лицо обворовывает потерпевшего после его смерти, ибо потерпевшим при краже признается только живой человек. Как же квалифицировать действия вора, похитившего, например, кошелек с деньгами или смартфон у покойника, высший судебный орган страны не отвечает. Суды нередко переквалифицируют такие хищения с ч. 2 на ч. 1 ст. 158 УК РФ. Кто-то скажет, что таких случаев в действительности практически нет, стало быть, и нет смысла об этом говорить. Но законодатель должен быть последователен в тех решениях, которые он принимает в каждом конкретном случае. В связи в тем что после захоронения, когда родственники или наследники добровольно исключили оставленные при усопшем вещи из состава своего имущества, похищение находящихся в могиле предметов квалифицируется не как преступления против собственности, а как преступления против общественной нравственности (по ст. 244 УК РФ).
Так, например, законодатель Болгарии эту коллизию решил уже давно – он предусмотрел уголовную ответственность за кражу из могилы покойника с соответствующим наказанием в виде лишения свободы от 1 года до 10 лет (п. 8 ст. 195. (1) УК Болгарии).
Еще одним из неразрешенных вопросов по данной проблематике является вопрос о наличии в действиях лица, совершившего кражу из кармана своего близкого – члена семьи.
Наверняка многие граждане иногда замечают, что из их кармана, кошелька или сумочки пропадают деньги. И это при том, что посторонних лиц в жилище не было. Что это – карманная кража или временное заимствование?
Эти и другие вопросы затрудняют установление полной картины о такой разновидности краж и о личности карманного вора.
Лицу, совершившему то или иное посягательство, сразу же «присваивается» некое клише не только в части признания его преступником, но и в части отнесения его к конкретной группе преступников с учетом направленности преступного посягательства: убил – значит «убийца», совершил хулиганскую выходку – «хулиган», украл – «вор» и т. д. Подобного рода ярлык, присваиваемый преступнику при совершении первого преступления, может и не свидетельствовать о его какой-то патологической склонности, например, убивать или насиловать, воровать. В дальнейшем может оказаться, что такое лицо может предстать перед судом и за совершение иных преступлений, которые выходят за рамки его первой криминальной наклонности. Так, пытаясь вычленить исключительно воров-карманников из всей массы преступников, отбывающих наказание в ИК-2 (исправительная колония строгого режима) и ИК-10 (исправительная колония общего режима) УФСИН России по Ростовской области, мы столкнулись с тем, что в личных делах более 60 % осужденных,кроме информации о судимости за кражу по п. «г» ч. 2 ст. 158 УК РФ (кража, совершенная из одежды, сумки или другой ручной клади, находившейся при потерпевшем), имеются судимости за иные преступления против собственности, против жизни и здоровья, против порядка управления и т.д. Выходит, что карманная кража у многих осужденных была, если не первым их преступлением, то очередным и, быть может, совершенно случайным при объективно сложившейся криминогенной ситуации. К примеру, когда рядом с уснувшим пассажиром в общественном транспорте находились его вещи, легкомысленно безответственное отношение к сохранности которых и послужило благоприятным условием для совершения кражи.
Иными словами, воссоздать идеальную модель личности любого типа преступника, в том числе карманного вора, достаточно сложно. Тем не менее, изучать лиц, совершающих чаще других такие преступления, как карманные кражи, необходимо. Возможности получения усредненной информации о личности преступника все же имеются, тем более что криминологическая наука уже апробировала различные методы и методики, которые позволяют на основе той или иной информации выявлять некие криминологические особенности и закономерности преступного поведения, наиболее характерные причины и условия, способствующие совершению преступлений и т. д. Эта обобщенная информация, в свою очередь, дает правоохранительным органам ориентиры как для организации предупредительно-профилактической деятельности, так и для формирования оперативно-розыскных и следственных версий при расследовании конкретных видов и групп преступлений. Вполне понятно и другое – полученная исследователями криминологическая информация о личности преступника должна быть по возможности более полной, объективной и надежной. Эти требования предъявляются не только к источникам информации, но и к самой процедуре криминологического исследования. По мнению профессора Ю.М. Антоняна, при изучении личности преступника необходимо более глубоко и всесторонне изучать этот контингент людей, и чтобы добиться успехов на этом поприще, необходимо знакомиться со всеми материалами, опираясь на криминологические изыскания прошлых лет. Продолжая свою мысль, ученый с сожалением констатирует, что «многие криминологические труды построены лишь на литературе, а их авторы видели преступников лишь по телевизору» .
Проведенный нами анализ доступных источник по юридической тематике проблем изучения личностных особенностей карманного вора, к сожалению, подтверждает приведенную выше ремарку. Так, многие исследователи практически в один голос отмечают, что воры-карманники – это преимущественно преступники профессионального типа, обладающие большим опытом и навыками совершения таких преступлений. В основном к таким выводам приходят молодые исследователи – студенты и магистранты, не обладающие более полной и объективной информацией, и формирующие свои выводы на основе устаревших источников. Так, например, В.С. Карнович в своей научной статье отмечает, что раскрываемость карманных краж не превышает 1–3 %. Такую информацию можно найти в любом учебнике по криминологии, которые издавались в конце 90-х годов прошлого столетия. В настоящее время раскрываемость карманных краж составляет около 15 % – в 2019 г. этот показатель составил 14,9 % .
Безусловно, среди воров-карманников такие лица есть, однако их число, как нам представляется, немного преувеличено. Тем не менее,