3. Контрольная работа

Введение

Актуальность темы исследования состоит в том, что творчество Николая Коляды занимает особое место в современном литературном и театральном процессе. В пьесах драматурга активно реализуется механизм креативной рецепции литературных произведений. У Коляды существует ряд особенностей освоения текстов первоисточников. Одна из самых ярких заключается в том, что Коляда наделяет персонажей не только спасительным пространством «моего мира», но и способностью к рефлексии, даже если это не характерно для героя произведения-первоисточника. Именно в тот момент, когда персонаж являет окружающим свой «мой мир», и происходит окончательное освоение первоисточника.
1.Искажённые пушкинские мотивы в «ремейках» Н.Коляды

На рубеже XX - XXI веков в русской драматургии одной из отчётливых тенденций стал поворот к классическим произведениям в форме ремейка. При этом современные драматурги обращаются как к отечественным, так и зарубежным произведениям. Наряду с различными формами трансформации или адаптации вечных сюжетов, отличаются также характерные для постмодернизма интертекстуальность, игра и деконструкция.
В ряде работ, посвящённых интертекстуальности, исследователи анализируют проблему неоднозначного понимания границы между интертекстуальным насыщением текста и созданием какой-то формы переделки, стилизации, то есть не оригинального художественного произведения, а чего-то вторичного . Эту грань в своей работе рассматривает М.Л. Загидуллина, которая отмечает, что отличие ремейка от интертекстуальности литературы нового времени заключается в афишированной и подчеркнутой ориентации на конкретный классический образец, в расчёте на узнаваемость «исходного текста» (причём, не отдельного элемента-аллюзии, а всего корпуса оригинала) .
Понятие ремейка (от английского remake - переделывать, делать заново) пришло в литературу из искусства кинематографии и современной теории кино и относится к типу так называемых «вторичных текстов», созданных на основе переосмысления преимущественно классического культурного наследия. В литературоведении эти тексты исследователи называют по-разному: «artistic recycling» (П.Ю. Рабиновиц), «тексты вторичного типа» (Ю.М. Лотман) встречаются также определения: переделка, переработка, переложение.
Независимо от того, что само явление ремейка в литературоведении довольно новое, уже имеется несколько попыток его толкования. Как отметил Л. Урицкий, ремейк - это «текст, повторяющий общую сюжетную схему первоисточника, постоянно отсылающий к первоисточнику, постоянно цитирующий первоисточник, прямо или травестийно». Таким образом, ремейк является переосмысленной цитатой.
А. Самарин ремейком называет такую переделку классического текста, которая учитывает доминантные особенности художественной системы первоисточника, при этом новый текст обладает собственным своеобразием и накладывается на «старый» по принципу палимпсеста так, чтобы читатель мог узнать классический образец и, в то же время, увидеть его принципиальную трансформацию .
В современном литературоведении теоретические аспекты ремейков всё-таки мало разработаны, тем не менее попытки охарактеризовать и классифицировать это явление встречаются у Т. Ротобыльской, предлагающей классификацию, представляющую собой состоящую из ремейки трёх типов, а именно: «перевод» на язык другого рода литературы, но без непосредственной переработки художественной системы оригинала, «концептуальная контаминация» - соединение в драматическом произведении нескольких известных произведений, сюжетов, и «адаптация» - переработка классики, когда старые авторы «подгоняются» под современное клиповое мышление.
Наблюдения Т. Ротобыльской дополняет и уточняет Е.Г. Таразевич, которая выделила «пять способов «переделки» классических произведений: ремейк-мотив, ремейк-сиквел, ремейк-контаминация, ремейк-стёб и ремейк-репродукция».
Н. Коляда, подобно классику, начинает свою пьесу с эпиграфа о пиковой даме, означающей тайную недоброжелательность, дополняя его отрывком из пушкинского текста, чем уральский драматург не только заявляет о намеренной игре с пушкинским текстом, но, выбирая отрывок про Лизавету Ивановну, одновременно, он указывает на переакцентировку позиции этой героини в его пьесе, т.е. из позиции второстепенного персонажа в повести А.С. Пушкина, у Коляды она практически поставлена рядом с Германом.


2.Противостояние и несамодостаточность основных персонажей «Сказки о мертвой царевне» – Риммы и Максима

Пьеса «Сказка о мертвой царевне» - это одна из самых мрачных пьес в «драматургическом букете» Николая Коляды. На первом плане – тема Смерти, умирания, не только нравственного, но и физического, вполне реального. История, рассказанная в пьесе, когда-то произошла на самом деле. Героиня реальная умерла, замерзла в снегу, а героиня, выдуманная покончила с собой.
В одном из интервью Николай Коляда признается, что многих героев своих пьес встретил «на екатеринбурском дне». В основе «Сказки о мертвой царевне» – подлинная история, «только звали героиню иначе – не Римма, а Ирина Лаптева», – говорит драматург, вспоминая о прошлом.
Главная героиня этой пьесы, Римма, «находится на последней ступени распада личности»: никакой женственности, отупелость и бесчувствие, ей привычно умерщвлять бездомных собак и кошек, ее речь «одичалая» (Н. Лейдерман) и грязная: «РИММА. Натурально – жрать дам. Чего еще-то? Я на полставки сторож, на полставки – рабсила, на ставку – ветврач. У нас тут корова, жеребец. У нас тут зоопарк целый. Хорошо живем! (Смеется.) Кролики есть еще даже. Бараны – три штуки. Я – четвертая! (Хохочет.) Для процесса обучения нам надо их. Тут студенты учатся, операции делают. Процесс обучения называется. Щас я начну этот процесс! Одну крольчиху в честь твоего прибытия шарахну – мы ее сварим. А завтра я акт составлю, что ночью – не вынесла крольчиха процесса обучения, дала дуба, не разродилась. И спишем ее! На белом катере к ебене матери спишем! А? (Смеется.)».
В этой пьесе, как и во многих других, Коляда исследует человека в момент полного крушения надежд, когда становится ясно, что жизнь кончена. Обреченность на смерть напоминает о бессмысленности прожитой жизни. Постоянно повторяющаяся сюжетная ситуация в драмах Коляды — исповедь героя, у которого «все позади».
Так, Римма начинает исповедоваться перед Максимом, новым в запущенной комнатухе ветлечебницы человеком, «не дерганным, не выделывающимся, не опустившимся, а просто спокойным, ровным Максимом (да еще счастливым? у него две макушки?)». Героиня осознает, что не может продолжать ту жизнь, что вела раньше, заниматься своей работой (усыплять бездомных животных). Но кроме нее этого никто не видит и не понимает. Она постоянно размышляет о смысле жизни, о смерти. Пьеса насквозь пронизана мотивом смерти: «А я с детства только о смерти и думаю. Что это такое?». И из безысходной ситуации Римма видит единственный выход - самоубийство.
С точки зрения Риммы, любовь – «это освобождение от мук». Ее последнее желание в жизни – поцелуй «царевича» и пробуждение от тяжелого жизненного «сна». Но царевич на поверку оказывается вовсе не таким, каким его хотела видеть Римма. Чувствующий и мыслящий стереотипами, он не способен разглядеть за грубой, отталкивающей «коростой» (Н. Лейдерман) живую, измученную душу Риммы. Отчаянное, откровенное вымаливание Риммой любви, этот последний шанс на человеческую жизнь, Максим с презрением отвергает.
По-настоящему пьеса завершается не тогда, когда Римма убивает себя, а когда в момент ее смерти время останавливается, расширяясь до размеров космоса. Римма сливается со своим прототипом, встречается со своей погибшей собакой Ланкой и уходит в мир звезд, махнув драматургу рукой на прощание. Тот мир, в котором ей было так плохо и который она так не любила, уходит для нее в прошлое, и Римма оказывается в одной компании со звездами.
В связи с этими существенными изменениями в характере его функционирования очень интересным, и, заодно, очень перспективным представляется исследование именно этой категории драмы в творчестве Н. Коляды. Необходимо отметить, что попытки описания, изучения персонажей пьес уральского драматурга предпринимались почти всеми исследователями его драматургии. Большинство учёных выявило маргинальность, как основную черту его персонажей, обнаруживая в них также черты «маленького человека». В научной и критической литературе появились также более системные попытки описания и классификации персонажей пьес Н. Коляды.
«Озлобленные» - это те, кто, столкнувшись со злом, царящим в этом мире, противопоставили ему тоже зло. Однако, как уточняет исследователь, у этого зла не существует ни социальной, ни исторической привязки. Это лишь воля случая, жестокость судьбы, роковая неизбежность. Персонажи данного типа, «бунтуя против вездесущего зла, сами оказываются его орудием, впоследствии принося несчастье себе и всем окружающим».
Заключение

Персонажи пьес Н.Коляды изображены драматургом за пределами общества, для которого они незаметны, никому они не нужны. Они - аутсайдеры, функционирующие как фон, который никто не воспринимает. Однако, необходимо подчеркнуть, что их маргинальность воспринимается не только в социальном смысле, а, скорее всего, наблюдается в мировоззрении и мироощущении этих персонажей.
Изменения в представлении о персонаже отразились во всех пьесах Н. Коляды, независимо от их жанровой формы. Они ярко проявились также в модификациях, наблюдаемых нами в жанре комедии и в понимании комического, эстетики комического как такого. Однако, драматург не повинуется каноническим жанровым требованиям. Обращаясь к жанру комедии, драматург обыгрывает его, создавая свои вариации. Итак, появляются новые комические формы, а уже существующие подвергаются модификациям, вследствие чего, изменениям и трансформациям подвергаются и комедийные герои уральского драматурга.