Ролевая лирика Высоцкого

Введение
Как правило, в литературе под ролевой лирикой понимается лирическое повествование от первого лица, кто не тождественен лирическому герою. В такой лирике ролевой характер «я» создается при помощи подчеркнутой условности субъекта повествования.
В настоящее время границы ролевой лирики более размыты, так как стерта грань между стихотворениями, где ролевым повествователем является маска-аллегория, под которой скрывается подлинное лицо, и теми персонажами, где лирический герой открывает в себе «другого». Так появляется многоликость собственного сознания .
Понятие «ролевая лирика» обозначает особенность субъектной организации стихотворного произведения. Важным и уникальным в ролевой лирике является тема соотнесения сознания субъекта и сознания автора. Ролевые произведения являются двухсубъектными, в отличие от текстов автопсихологической лирики. Герой в них – субъект сознания, а также объект сознания автора. Ролевая лирика отличается отчуждением от сознания автора.
Поэтому предшественниками ролевых рок-песен является песенная поэзия, а уже потом – традиционная литература с ее письменным бытованием. Прежде всего, это относится в ролевой песенной поэзии В. Высоцкого. Данное творчество поэта было изучено достаточно глубоко. Еще в конце прошлого столетия было отмечено, что у Высоцкого в ролевых стихотворениях присутствует близость позиции автора и позиции героя, когда каждый индивид – не просто человек, а личность, которая влияет на ход событий истории. Поэтому роль такого героя – завершение личного образа автора.
Целью данной работы является рассмотрение ролевой лирики В. Высоцкого.










Основная часть
Герои ролевой лирики Высоцкого, субъекты его ролевых песен, которые, вроде бы, отдалены от самого автора статусами, внутренне крайне близки самому автору. Такая «нераздельность-неслиянность» песен Высоцкого подчеркивается субъектной организацией его концертных автометапаратекстов.
Возьмем для примера автометапаратекст одного из тбилисских концертов сентября 1979 года; этот автометапаратекст звучит между двумя ролевыми песнями – «Ой, Вань, смотри, какие клоуны...» и «Я вам, ребята, на мозги не капаю...»: Спасибо. Ну и пошел он в магазин. Там они с друзьями, конечно, крепко выпили, и попал на пятнадцать суток за мелкое хулиганство. Но так как он был последним, кто туда пришел, и успел посмотреть программу «Время», то к нему, конечно, все бросились с вопросами, мол дескать, что там в мире нового. И вот он им рассказывает. Называется песня «Лекция о международном положении от имени посаженного за мелкое хулиганство».
И второй пример такого же рода – тоже Тбилиси, 11 октября 1979 года. Между ролевыми песнями «Считать по-нашему, мы выпили немного...» и «Я вам, ребята, на мозги не капаю...»: Ну, все-таки... несмотря на его просьбы, его оставили на пятнадцать суток. Пришел он в камеру и прочитал там лекцию о международном положении тем, которые раньше его были посажены. Так и называется «Лекция о международном положении». Или просто «Лекция».
Два этих примера демонстрируют, как на уровне организации субъекта происходит установление жесткой границы между автором и ролевым героем песни.
В таких текстах ролевой герой выражен местоимениями третьего лица. В песнях он представлен от первого лица. Так в структуре текста и песни создается деление автора и ролевого героя. Но такое разделение автора и ролевого героя редуцируется основой стихотворения: и за текстом, и за песней находится один субъект – исполнитель: его голос и облик.
И автор, и ролевой герой представлены одним речевым носителем. Если на уровне грамматики создается их неслиянность, то на уровне аудио и внешне создается их нераздельность.
«Между автором и его персонажами, которых он «показывает», есть, разумеется, ироническая дистанция, но нет абсолютного отстранения» .