Ремарка в современной пьесе

Драматургия Н. Коляды богата различными интертекстуальными отнесениями как к русской, так и к мировой литературе. При этом эти интертекстуальные связи с литературной традицией в творчестве уральского драматурга неоднородны и принимают разные формы. Итак, в пьесах Н. Коляды можно выделить два основных способа, два уровня освоения «чужого слова».
Первый уровень освоения литературной традиции в драматургии Н. Коляды принимает форму ремейка. Второй же уровень – это обращение к произведениям классиков в форме цитат, аллюзий, всякого рода реминисценций. Несомненно, очень интересным способом использования уральским драматургом «чужого литературного слова» является широко распространённая в современной русской драматургии форма ремейка. Среди авторов, к которым в форме диалога с русской литературной традицией обращается Коляда, прежде всего, А.С. Пушкин и Н.В. Гоголь. Н. Коляда не реинтерпретирует классические темы, сюжеты, или характеры, а благодаря известному, ставшему стереотипным пониманию мира, (как, например, гоголевская идиллия), воплощает своё видение того или иного типа сознания в условиях новой действительности.
Более того, уральский драматург сталкивает переданное классиками отношение к жизни с ситуациями из современной действительности (в случае с пьесами, насыщенными пушкинскими аллюзиями) и создаёт вариации на вечные темы (когда речь идёт о Старосветских помещиках Н.В. Гоголя), позволяющие объёмно представить авторское сознание, в данном случае, его трагикомическую версию любви в условиях идиллии.
Следовательно, непреходящая актуальность пушкинских и гоголевских тем позволяет уральскому драматургу вести диалог с их наследием, а ремейк воспринимается как форма создания оригинального произведения. Итак, в своих пьесах, Коляда не хочет воссоздать пушкинский и гоголевский миры, а, переосмысливая поэтику классиков, творит новые, оригинальные произведения про «наши дни».
В творчестве уральского драматурга наиболее последовательное отражение находит чеховский интертекст, который более или менее явно обнаруживается во многочисленных пьесах Н. Коляды. Бывает, что «чеховское слово» проявляется даже помимо желания самого автора, который, как бы подсознательно возвращается к приёмам классика серебряного века.
Обращение Коляды именно к творчеству Чехова вызвано рядом факторов: близостью художественных миров, универсальностью и вневременностью, а также широкой узнаваемостью творчества классика и т.п. Однако, прежде всего, чеховский интертекст в творчестве Н. Коляды помогает передать авторскую модальность, авторское сознание.
Обращение уральского драматурга к чеховскому наследию заметно, прежде всего, на уровне поэтики пьес. Чеховский интертекст отчётливо проявляется в особенностях конфликта, в структуре действия, в котором главное проявляется в высказываниях персонажей, а точнее, в том, что подразумевалось, посредством чего раскрывается внутренний мир героев.
Несомненно, обоих драматургов объединяет ощущение трансгрессии, переходности эпохи, однако, вследствие обстоятельств, сложившихся в современной России, это чувство в пьесах Коляды принимает другую форму. Персонажи уральского драматурга, в отличие от чеховских, не ожидают перемен к лучшему, поскольку, существуя в условиях современной российской действительности, они уже потеряли надежду на светлое будущее. Их счастье в прошлом, в воспоминаниях, а, зачастую, оно является выдумкой, иллюзией. Диалог Н. Коляды с произведениями классика серебряного века проявляется и в том, что екатеринбургский драматург в своих пьесах многократно использует те же художественные приёмы, которые давно стали отличительными признаками драматургии А.П. Чехова. Среди самых характерных, несомненно, применяется звуковое наполнение пьес. Подобно произведениям классика, эти приёмы также у Коляды не только получают относительную художественную самостоятельность, но также несут на себе дополнительную семантическую нагрузку.
Подобно драматургии Чехова, уральский драматург существенную роль также придаёт вспомогательному тексту его пьес, который зачастую служит средством передачи авторской позиции.
Чеховское наследие обнаруживаем также на уровне структурного оформления пьес, а, именно, в вынесении развязки конфликта за рамки произведения и в разрушении традиционной структуры диалога: вопрос – ответ, игры с драматургическим жанром. Такой тип конструирования диалога служит Н. Коляде одной из форм выражения авторского сознания, авторского мировосприятия.
В обращении Н. Коляды к творчеству классика серебряного века нет ни пафоса, ни желания пародировать. Оно вызвано близостью художественных миров. Уральский драматург использует чеховское наследие для того, чтобы при его помощи передать своё авторское мировоззрение, чтобы показать своё понимание и видение современной действительности.
Реплики персонажей Н. Коляды также полны цитат и аллюзий к произведениям классиков как русской, так и мировой литературы. Чужое слово в тексте пьес уральского драматурга – это игра, маска, раскрывающая богатство духовного мира персонажей с одной стороны, и, манифестация свободы автора, с другой. При помощи интертекстуальных отсылок, умело вписанных Н. Колядой в тексты его пьес, драматург активизирует в сознании реципиента определённые художественные и культурные коды, вызывающие и активизирующие в сознании читателя/зрителя нужные автору представления, ассоциации. Обращаясь к прецедентным текстам в условиях новой художественной действительности драматург переосмысляет их и, одновременно, придаёт новые смыслы.
Таким образом, использование уральским драматургом «чужого слова» является своеобразным художественным кодом, при помощи которого Коляда передаёт своё видение мира.
Глава 4. Ремарки в произведениях Н. Коляды
Современная драматургия, по сравнению с другими родами литературы, за последние десятилетия переживает существенные структурные изменения, что находит своё отражение также в оформлении текста пьесы, а, точнее, в его структуризации. Эти изменения, касающиеся как главного, так и побочного текста, в основном, связаны с активизацией позиции автора и его стремлением максимально проникнуть во все уровни художественности драмы. Появление новых форм личностного авторского самовыражения в поэтике пьесы и связанные с ним процессы лиризации и эпизации высказывания драматургических произведений привели к переакцентированию отношений между текстом и паратекстом, а, именно, к изменению роли и функций ремарки, её перемещению в центр, усилению её позиции даже по сравнению со словом персонажа. Однако, все эти модификации структуры драматического текста в поэтике современной драмы могут, в то же время, рассматриваться как признаки её деформации.
В пьесах представителей современной драматургии не только увеличивается объём ремарочного текста, но также изменяется его роль и характер. Б. Голубовский, отмечает, что «ремарка от скупой, протокольной информации переходит на новые позиции: она становится рядом с режиссёрской мизансценой». Затем исследователь добавляет, что так «разросшийся» ремарочный текст приобретает литературную ценность наравне с основным текстом пьесы.
Многие исследователи современной драматургии отмечают всё возрастающую роль ремарки, которая перестаёт быть вспомогательным элементом драматической структуры, указанием для режиссёрской интерпретации3. Соответственно возрастанию роли автора в тексте, всё более усиливается её маслообразующая роль в поэтике драматического действия, т.е. осуществляется, так называемое, передвижение паратекста от периферии к центру поэтической структуры драмы. Вследствие этого процесса ремарки в пьесах представителей «новой новой драмы» воспринимаются как прямой разговор с читателем/зрителем или превращаются в прямой авторский монолог, являющийся прямым выражением авторского сознания.
На изменения соотношений между категориями «основной текст» и «побочный текст» и на их переакцентировку обратил внимание также С.П. Лавлинский, отмечая нарративизацию наряду с перформатизацией, как одну из ведущих тенденций в современной драме. Причём, исследователь понимает нарративизацию как усиление в тексте повествовательных элементов, превращение так называемого «паратекста» в «основной текст». Влияние нарративизации на изменение функций современного ремарочного текста отмечают также другие исследователи драмы. В.Л. Шуников полагает, что процесс нарративизации напрямую связан с синтетической природой современной драмы, в которой органично соединяются черты собственно драмы и эпоса, в результате чего образуются две точки зрения на событийный мир в произведении (внутренняя и внешняя), а автор начинает выступать в качестве посредника между читателем и миром пьесы, определяя ракурс его восприятия5.
В свою очередь О. Семеницкая и А. Синицкая отмечают, что в современной драме ремарки до такой степени становятся «разбуханными», что превращаются в самостоятельную картину, в «текст в тексте». В этом случае происходит замена слова-поступка на описательное эпическое, что может восприниматься как фактор, провоцирующий метадраматичность и метатеатральность, так как сам драматический язык выходит за свои пределы, читатель иногда не может определить, что перед ним за текст: театрализованная проза, которая оформлена как драма, либо драма, которая впитала в себя эпическую описательность и сценарное конструирование образа6.
Действительно, в пьесах многих современных драматургов ремарка выходит из той сферы, которую она занимала в традиционной драме. Она занимает поле художественного текста, захватывая целые абзацы и даже