Брачно-семейные отношения как объект международного частного права Российской Федерации

Введение
Актуальность темы работы обусловлена тем, что согласно статистическому ведомству Российской Федерации каждый 10 брак россиянина заключается с гражданином иностранного государства. В более ранние годы такие браки считались удачным материальным приобретением. В настоящее время ситуация кардинально изменилась, и на данный момент подобный брак считается уже не таким выгодным предприятием. Особенно когда в таких браках рождаются дети, в таких случаях ситуация становится запутанной и требует от обеих сторон идти на определенные компромиссы при разрешении разного рода правовых вопросов. В данных случаях включаются не только механизмы российского законодательства, но и правовые нормы международного частного права, которые, в свою очередь, имеют довольно значительные различия, так как во многих иностранных государствах на регулирование семейных отношений значительное влияние оказывают религиозные, национальные и иные культурные традиции народов этих стран.

2


1. Правовое регулирование брачно-семейных отношений в международном частном праве
1.1. Общая характеристика брачно-семейных отношений, как объекта международного частного права
В законодательстве большей части стран, как такового формализованного определения брака нет, его правовые проблемы, усугубляемые спорами вокруг однополых браков, далеки от полного урегулирования, причем как в законодательстве, так и в теории. Традиционно принято считать, что брак - это добровольный и юридически оформленный союз одного мужчины и одной женщины, направленный на создание семьи в форме совместного проживания, ведения общего хозяйства, рождения и воспитания своих детей.
Данное предельно общее понимание отнюдь не соответствует праву всех или даже большинства государств. В правовой доктрине, а также прецедентной судебной практике брак понимается и как брак-договор, и как брак-статус, а в последнее время - и как брак-партнерство (гражданское партнерство). Доминирует представление о том, что брак - это разновидность, специфическая форма договора, равноправной гражданско-правовой сделки, влекущей как личные, так и имущественные права и обязанности супругов.
Наиболее сложными в практике как правового регулирования, так и доктринального анализа всегда были семейные отношения с так называемым иностранным элементом. Речь идет о той части международных гражданских или, точнее, брачно-семейных правоотношений, где участниками являются иностранцы, т.е. браки между иностранными или между своими и иностранными гражданами. Особенность здесь состоит в тесной зависимости семейных отношений от традиции, конфессионального статуса, обычаев. В этой связи семейное право существенно различается в разных странах, что делает его плохо пригодным для унификации. Такое положение неизбежно порождает правовые коллизии. В основном они проявляются по формам и условиям заключения брака, связанным с расовыми, религиозными особенностями или требованием разрешения (государства или родителей) для вступления в брак. Также возможны (были и в отечественной практике в 1947 - 1954 гг.) запреты на браки с иностранцами. Коллизии порождают и выделение статуса (главенства) мужа в ряде стран, возможности заключения брака по доверенности, допустимость полигамии и однополых браков, существование юридической ответственности за отказ от вступления в обещанный брак и т.п.
В правовой доктрине среди наиболее сложных коллизионных привязок для установления применимого права называются: закон места заключения брака и личный закон супругов. Предметом часто является применение закона страны постоянного проживания ребенка, равно как и личный закон усыновителя. В институциональном плане важны закон компетентности учреждения и суда, а также закон страны общего жительства супругов или закон их последнего места жительства, как и закон места пребывания их совместной семейной собственности.
Наличие указанных коллизий вступает в противоречие с процессами глобализации, стимулирующими растущее число межнациональных браков. Тенденция к унификации брачносемейных отношений с присутствием иностранного элемента обозначилась еще в начале XX в. на фоне «первой волны» международных многосторонних договоренностей и конвенций по различным вопросам. В 1902 г. были приняты Гаагские конвенции по семейному праву, где признавался закон той страны, где брак был заключен. Тогда же были урегулированы коллизии европейского законодательства в части юрисдикции разводов и судебного разлучения супругов. Данные положения были скорректированы в Конвенциях 1978 г., 1993 г. (сфера иностранного
3


усыновления), 1995 г. (урегулирование правовых коллизий в сфере заключения брака) и нескольких десятках других международных актов. В то же время совокупность принятых актов не стала универсальной из-за узкого или недостаточного для ратификации числа участников. Так, Гаагская конвенция 1978 г. на сегодня подписана лишь шестью странами, а ратифицирована тремя (Нидерланды, Австралия и Люксембург).
Новейшие исследования показывают, что за последние два десятка лет регламентация международных семейных отношений существенно обновилась, что видно на примере национальных кодификаций МЧП зарубежных стран, а также права ЕС. В данном случае законодатель существенно расширяет автономию воли сторон брачно-семейных отношений, в частности, применительно к выбору применимого права, вводит коллизионные привязки к отношениям сожительства и партнерства, институализирует проработанные и дифференцированные правила выбора права. В этой связи, как обоснованно полагают И.В. Гетьман-Павлова и А.С. Касаткина, отечественное коллизионное регулирование международных брачно-семейных отношений остро нуждается в модернизации.

1.2. Автономия воли в международном частном семейном праве
Правовое регулирование имущественных отношений в семье по большому счету призвано решить насущную проблему семейного права и цивилистики в целом - внедрение ценностей либеральной модели бытия в сферу социализации личности - и ответить на вопрос о пределах свободы супругов в распоряжении общим имуществом как во время брака, так и после его расторжения. Наука семейного права значительно продвинулась в решении этих проблем благодаря трудам А.А. Левушкина, Л.Б. Максимович, О.Н. Низамиевой, Л.А. Смолиной, Е.А. Чефрановой и др. Следует упомянуть и диссертационные исследования, в том числе сравнительно-правовые, таких авторов, как А.С. Лалетина, С.О. Пастухова и др. На этом фоне усилия представителей науки международного частного права представляются менее убедительными. Отдельные аспекты вышеуказанных проблем были затронуты в работах Т.А. Ермолаевой, Н.И. Марышевой, Г.Ю. Федосеевой. Все это говорит о том, что автономия воли в международном частном семейном праве не получила обобщенной характеристики, отечественные исследования данного явления носят фрагментарный характер, не позволяющий создать целостное представление о ее роли в механизме семейно-правового регулирования.
Неоспоримым поводом обращения к указанной проблематике является трансформация международных брачно-семейных связей и развитие коллизионного регулирования семейных отношений, характеризующееся расширением автономии воли. Особенно ярко указанные процессы проявляют себя в праве Европейского союза, оказывающем значительное влияние на международное частное право Российской Федерации.
Оценивая роль и значение автономии воли, П. Юркис и М. Фенвик отмечают: автономия воли, вопервых, является реализацией индивидуальной свободы лица; во-вторых, обеспечивает гибкость коллизионного регулирования; в-третьих, способствует большей определенности и предсказуемости применения конкретного правопорядка, который был выбран сторонами; вчетвертых, способствует достижению политических целей; в-пятых, содействует разграничению различных правовых систем, индуцируя кооперацию судебных и (или) административных институтов различных государств. Более того, автономия воли может рассматриваться в качестве
4


инструмента гармонизации дивергентных правовых систем, который позволяет устранять сложность выбора права и делать его более справедливым для сторон.
Законодательное признание принципа автономии воли в семейном праве произошло в Российской Федерации в 1995 г. В пункте 2 ст. 161 Семейного кодекса РФ закреплено, что при заключении брачного договора или соглашения об уплате алиментов друг другу супруги, не имеющие общего гражданства или совместного места жительства, могут избрать законодательство, подлежащее применению для определения их прав и обязанностей по брачному договору или по соглашению об уплате алиментов.
Таким образом, реализация автономии воли осуществляется посредством выбора супругами применимого права. Оценивая нововведение, Е.Л. Симатова замечает: «Отвечавшая реалиям на момент принятия СК РФ возможность выбора применимого права супругами сегодня носит лишь декларативный характер, безосновательно сужена в сфере ее потенциального действия и не означает реального эффективного применения данного принципа как базового в части разрешения коллизионной проблемы».
Возможность сторон выбирать применимое право в трансграничных отношениях никогда в истории международного частного права не признавалась без ограничений. И хотя институт автономии воли за время своего существования продемонстрировал значительное освобождение от нормативных границ выбора, вопрос о переделах автономии воли супругов по российскому законодательству заслуживает отдельного внимания.
Ограничение возможности выбора сторонами подлежащего применению права согласно анализируемой норме п. 2 ст. 161 СК РФ связано с субъектным составом. На него в юридической литературе обращают внимание многие исследователи. Так, И.В. Гетьман-Павлова и А.С.
2. Актуальные и проблемные аспекты правового регулирования брачно-семейных отношений в международном частном праве
2.1. Актуальные вопросы правового регулирования брачно-семейных отношений в международном частном праве РФ
Прежде чем перейти к правовому анализу, приведем следующую жизненную ситуацию. Граждане России Андрей П. и Варвара Н. регистрируют брак в 1996 г. в Москве. Андрей - инвестиционный банкир, Варвара - домохозяйка. В течение 10 лет супруги проживают в ближнем Подмосковье в собственном доме, приобретенном в 1998 г. В 2006 г. семья переезжает в Лондон, где вскоре также приобретается квартира для проживания. В 2016 г. семья фактически распадается, Варвара возвращается в Россию и в январе 2017 г. обращается в Басманный районный суд г. Москвы с требованием о расторжении брака и разделе совместно нажитого имущества, включающего дом с участком 1 га в Подмосковье, квартиру общей площадью 320 кв. м в районе Кенсингтон, вклады в российских и иностранных банках на сумму более 500 млн долл., 1 млн акций швейцарского нефтетрейдера «Петролиум директ», 150 тыс. акций ПАО «Газпром», а также миноритарные доли в уставном капитале ряда сельскохозяйственных предприятий на территории Краснодарского края. Титульным владельцем всего указанного имущества выступает муж Варвары, который по совету своих адвокатов незамедлительно обращается со встречным иском, требуя признать себя единоличным собственником всего перечисленного имущества на основании норм английского права, которое исходит из раздельной собственности супругов. В качестве основания для применения норм английского семейного права истец по встречному иску ссылается на п. 1 ст. 161
5


Семейного кодекса (СК) РФ, в соответствии с которым имущественные права супругов должны, в частности, определяться по праву страны последнего совместного места жительства супругов, т.е. в данном случае - Англии.
Насколько серьезны подобные притязания мужа оставить свою половину, по сути, без средств к существованию на основании иностранных норм? Конечно, попади дело в английский суд, за судьбу законной жены, имеющей право на получение содержания, достаточного для поддержания прежнего уровня жизни, можно было бы особо не волноваться. Но здесь, в российской юрисдикции, с ее обычно прямолинейным и формализованным применением закона, каким бы чужеродным он ни был по содержанию, риски супруги, мягко говоря, возрастают. И если относительно ретроактивного применения материальных норм английского права к имуществу, приобретенному супругами до переезда в Англию, еще можно и нужно успешно спорить, то законным и единственным владельцем активов, полученных супругами после этого, похоже, становится тот из них, на имя которого это имущество приобреталось или регистрировалось. Правильно ли это и насколько это вопрос коллизионного регулирования в данной сфере?
Проблема, возможно, состоит в том, что действующая коллизионная норма п. 1 ст. 161 СК РФ никак не фиксирует статус имущественных отношений супругов во времени, потворствуя тем самым автоматическому изменению режима собственности супругов при каждом переезде за рубеж и определении ими нового совместного места жительства.
То есть всякий раз, когда супружеская пара изменяет совместное место жительства с одного государства на другое, изменяется и право, применимое к режиму их имущества. Аналогична ситуация, когда супруги, не имеющие совместного места жительства на территории одного государства, но обладающие общим гражданством, приобретают новое гражданство в ситуации, когда коллизионная норма исходит именно из такой привязки. Известно, сколь существенными могут быть расхождения в материально-правовом регулировании имущественных отношений супругов в законодательстве различных стран, идущего от полной раздельности (страны common law и мусульманского права) до универсальной совместной собственности (страны civil law). Автоматическая и скрытная трансформация режима раздельной собственности в режим универсальной общей собственности способна спровоцировать большую несправедливость и, значит, разногласия между супругами. Переход в обратном направлении - от общей собственности к раздельной - еще более опасен: даже теоретически сложно представить ситуацию, в которой он не превратился бы в настоящий грабеж по отношению к одному из супругов. Ведь в рамках режима общей собственности чаще всего именно муж приобретает на свое имя то или иное имущество, выступая таким образом титульным собственником. Это означает, что в случае ретроактивного применения режима раздельной собственности именно он априори станет единоличным собственником всего имущества супругов, что никак нельзя назвать справедливым. Поэтому автоматическое изменение права, применимого к режиму имущества супругов, при модификации коллизионной привязки способно породить серьезные практические проблемы. В эпоху повышения международной мобильности населения либеральный подход российского законодательства вряд ли оправдан и может удивить прежде всего самих супругов.

2.2. Проблемы правового регулирования брачно-семейных отношений в рамках международного частного права РФ
6


Принятие в 1995 г. Семейного кодекса РФ явилось важной вехой в правовом регулировании семейных отношений новой России. СК РФ в значительной степени видоизменил разд. V Кодекса о браке и семье РСФСР «Применение советского законодательства о браке и семье к иностранцам и лицам без гражданства. Применение законов о браке и семье иностранных государств, международных договоров и соглашений». В новом разд. VII СК РФ «Применение семейного законодательства к семейным отношениям с участием иностранных граждан и лиц без гражданства» нашли отражение двусторонние коллизионные нормы, определяющие право, подлежащее применению к брачно-семейным отношениям, что, несомненно, улучшило качество нормативного материала. Отрадно, что в отечественном законодательстве была впервые создана хоть и небольшая, но система норм, принадлежность которых к международному частному праву является очевидной.
С момента принятия СК РФ прошло более двадцати лет. За это время основной семейный закон зарекомендовал себя как «один из самых стабильных кодифицированных актов страны», который если и нуждается в изменениях, то только в точечных. С данным утверждением можно согласиться лишь отчасти. Практика применения норм семейного законодательства выявила противоречия и пробелы в регулировании семейных отношений. Специалистами обращается внимание на недостатки в законодательном нормировании осуществления и защиты семейных прав, имущественных отношений супругов и др. Очевидно, что становление и развитие новых экономических отношений требуют пересмотра семейно-правовых норм. Последнее утверждение следует распространить не только на материально-правовое, но и коллизионное регулирование.
Почти два десятка лет европейское право демонстрирует существенные новации в правовом регулировании семейных отношений с участием иностранцев (гармонизация и унификация норм международного частного права, возрастание роли автономии воли и возведение ее в число фундаментальных принципов определения компетентного права и суда). Нестандартность решений коллизионных вопросов, обеспечивающих правовую определенность и гибкость правового регулирования в отношениях супругов, была предложена в Регламенте Совета Европейского союза N 1259/2010 от 20 декабря 2010 г. «О расширении сотрудничества в области права, применимого к расторжению брака и судебному разлучению супругов (Рим III)». Он впервые закрепил возможность выбора супругами применимого права при расторжении брака или судебном разлучении при условии, что это либо право их места жительства, либо право страны гражданства, либо право страны суда. Регламентом предусмотрены и иные коллизионные привязки, позволяющие выбрать применимое право в том случае, если выбор права супругами не осуществлен. Расширение сферы применения автономии воли продемонстрировал и Регламент Совета Европейского союза N 2016/1103 от 24 июня 2016 г. «Об имплементации расширенного сотрудничества в сфере юрисдикции, применимого права, признания и исполнения решений по вопросам режима имущества супругов». С целью упрощения управления имуществом, обеспечения правовой определенности и во избежание фрагментации режима имущества супругам разрешено выбирать применимое право независимо от характера и местонахождения имущества.
Заключение
В целом необходимо отметить, что брачные отношения россиян с гражданами других стран не вызывают особых проблем при рассмотрении возникающих споров. Конечно, имеются отдельные вопросы и проблемы, не урегулированные семейным и гражданским законодательством РФ, тем не менее проблемы эти решаемы и успешно разрешаются в настоящее время.
7


Стоит отметить, что российское законодательство, регулирующее семейные отношения как россиян, так и россиян с гражданами иностранных государств, является гуманным и гармонизированным. Произвести полную унификацию с законодательством других стран в данной сфере в настоящее время невозможно, да и не стоит к этому стремиться. Необходимо создавать такие условия и такие работающие правовые институты, которые будут позволять гражданам других государств чувствовать себя более защищенными, находясь под юрисдикцией Российской Федерации.