Информационная война во время грузино-осетинского конфликта

Глава 2. «Информационная война» в грузино-осетинском конфликте в августе 2008 года в российских и американских СМИ

2.1. Стереотипизация в отношении участников конфликта в американских и российских СМИ

В течение периода с 7 по 31 августа 2008 года «Нью-Йорк Таймс» опубликовала 98 статей, связанных с войной, причем 50 статей приходится на период фактической войны (до 16 августа). Восемьдесят три статьи вышли в «Вашингтон Пост», причем 40 были опубликованы до 16 августа. В «Известиях» опубликовано 164 статьи, 92 из которых освещают события до 16 августа. «Аргументы и факты» содержали 18 статей, из них 8 материалов были опубликованы в 13 (3) и 20 (5) выпусках. Этот анализ базируется на методологии, связанной с таким понятием, как «информационная война». Данное понятие используется в последние годы в очень интенсивной форме и свидетельствует о наличии потенциальной угрозы искажения восприятия мира у больших групп населения, что может влечь за собой тяжелые последствия для всех враждующих сторон. С социально-философской точки зрения «информационная война» представляет собой невоенный аспект общественного взаимодействия, связанный с целенаправленным информационным воздействием, влекущий за собой негативные последствия для большой группы людей. Такое определение можно прочесть в работе Т. Рона, впервые заговорившего о возможности ведения такого рода войны.
Теория «информационной войны», таким образом, берет свое начало в 1970-х годах, но факты ее реализации можно отследить на протяжении всей истории человечества. Признаками такого рода войны является отсутствие объявления ее начала, а также не обязательное наличие очевидных жертв или физического устранения противоборствующей стороны. Основной целью «информационной войны» выступает стремление подчинить оппонента воле инициатора такой формы воздействия. Международно-правовые аспекты терминологического ряда, связанного с реализацией «информационной войны» пыталась закрепить через представление в Генеральной Ассамблее ООН проекта конвенции «Об обеспечении международной информационной безопасности» в 2011 году, но этот процесс реализовался только на уровне Шанхайской Организации Сотрудничества и «Группы Восьми». Со стороны США и западных стран идет сопротивление принятию принципа «информационный суверенитет», что влечет за собой продолжающиеся разногласия. В результате есть два измерения:
1) единое понимание «информационной войны» в развивающихся странах,
2) диалог между развивающимися странами и странами Запада об изменении глобальной повестки в этой области. Впоследствии это переросло в форму двустороннего обсуждения по линии Россия – США, но в основном речь идет о взаимной открытости и доверии, а не о понятийном аппарате. В то же время напряжение во взаимодействии сохраняется.
В отношении методов ведения противостояния в рассматриваемой форме необходимо учитывать, что их спектр довольно широк и включает в себя большое количество способов воздействия, вплоть до хакерских атак и физического устранения объектов информационной инфраструктуры противника. В случае работы над анализом материалов, содержащихся в СМИ, необходимо отталкиваться от определенного среза методов, которые американский исследователь М. Либиски охарактеризовал в качестве «семантических атак», то есть осуществление воздействия на уровне передачи вербальной информации, дезинформации и включения различных манипулятивных приемов в свою деятельность.
Стратегия ведения такого рода «информационной войны» опирается на известные концепции, связанные с теорией общественного мнения, теорией информации и стратегиями пропаганды. В представлении У. Липпмана важную роль в общественном мнении играет процесс стереотипизации, что может достигаться как реалистичной идентификацией объекта в информационном процессе, так и намеренно искаженном. Но это определяет и первый из методов манипулятивного воздействия СМИ в период проведения «информационной войны», связанный с навязыванием ложных стереотипов. Вторым методом выступает расстановка нужных акцентов, что является отражением подходов обработки информации и представления ее под нужным углом зрения. Третий метод дезинфомрация, реализуемая в рамках безальтернативной стратегии. Четвертым методом является изолирование от информации, то есть утаивание данных о произошедшем событии или имеющем место факте. В дальнейшем анализе публикации в рассматриваемых СМИ сгруппированы в соответствии с применяемыми способами ведения «информационной войны».
И «Нью-Йорк Таймс», и «Вашингтон пост» изображали президента Грузии Михаила Саакашвили импульсивным лидером. Однако «импульсивность» была представлена как романтика и страсть к демократии. В представлении американской прессы грузинский лидер являл собой лицо, способное увлечь за собой на путь демократизации все постсоветское пространство (по сообщениям «Нью-Йорк Таймс»). М. Саакашвили был изображен как лидер «который вывел свою страну из почти банкротства в золотой век экономического роста и самого высокого в мире показателя прямых иностранных инвестиций в процентах от ВВП» Хотя в некоторых статьях признавалось, что президент Грузии был эмоциональным и даже «самым театральным из президентов», которые «должны думать стратегически о будущем... и управлять ситуацией с большей осторожностью».
Грузия как страна была представлена обеими газетами одинаково: «мелодраматической» и «театральной», но «мужественной демократией «Маяк демократии на постсоветском пространстве» и «плакатным ребенком Запада» который исторически «страдал от советской власти. Обе газеты утверждали, что Грузия теперь страдает от российского «неоимпериализма», поскольку Россия была «полна решимости превратить Грузию в такое вассальное государство, которое существовало в советское время». В то время как обе газеты не делали прямых ссылок на холодную войну в рамках этой темы, образ