Образ нового варварства в рассказах солженицына: Захар Калита, Как жаль, Правая кисть

Введение
«Просвещенное анти-Просвещение» – под это данное Михаилом Ремизовым яркое определение консерватизма как нельзя лучше попадает идеология Александра Солженицына, одного из важнейших консервативных мыслителей ХХ века, ставшего своего рода Отцом-основателем новой постпостсоветской России с ее культурным традиционализмом, геополитическим антиглобализмом, все более определенным национализмом. Впрочем, и для многих на Западе мысль Солженицына, выраженная в сотрясшей основы моральной и интеллектуальной самоуспокоенности «Гарвардской речи», является той точкой отсчета, с которой начинается восстание против современного ультралиберального мира.
В одном из обсуждений творчества Александра Солженицына французский философ Андре Глюксман точно сформулировал парадокс, который смущает столь многих в творчестве и идеях русского писателя: «Для меня этот человек непосредственно принадлежит, естественно вписывается в плеяду писателей, которые свое искусство поставили на службу борьбе за справедливость. Но ряд таких писателей – Толстой, Золя, Гюго – состоял из людей, которые полностью принимали и полностью соответствовали идеологии Просвещения. А Солженицын к этой идеологии сейчас относится критически, и в этом парадокс» .
Большинство писателей и мыслителей гуманистов обличали жестокость и «косное насилие» (по выражению Фернана Броделя) так называемого старого порядка. В то же время к насилию революционному, к насилию угнетенных, или, что чаще, от имени и без поручения угнетенных, они относились снисходительно и с пониманием, как к неизбежным эксцессам по пути освобождения.
Солженицыну довелось оказаться по ту сторону «освобождения», и он открыл себе и другим страшную правду, что новый порядок, порядок, основанный на идеях Просвещения, на доктринах Вольтера, Дидро и Руссо, порядок, подчиняющийся безжалостному уравнению Токвиля: «постепенное установление равенства условий есть предначертанная свыше неизбежность» – является много более жестоким, кровавым, несправедливым, чем старый.
В «Архипелаге» сквозной нитью сравнение «жестокостей царских сатрапов» (привольные ссылки, из которых «беги – не хочу», забастовки заключенных, все казни за целое столетие укладываются в один день работы НКВД в 1937 году) с нечеловеческой в своей безжалостной эффективности машиной красного насилия, построенной «освободителями от многовекового гнета». В «Красном колесе» с каждым томом, по мере избавления от «кадетских прихромов» нарастает ощущение осмысленности, разумности устройства, работоспособности царских учреждений. Которые и не обязательно, и не желательно было ломать, если мы хотели достичь не то что высоких духовных целей – обычного человеческого счастья.
В полемике с Сахаровым Солженицын использует принцип большой исторической длительности для отвержения демократического утопизма. Подавляющая часть мировой истории прошла при «старом порядке».
Целью данной работы является рассмотрение образа нового варварства в рассказах А. И. Солженицына «Как жаль», «Захар Калита», «Правая кисть».
Задачи:
Рассмотрение вопроса формирования новой реальности и технологий человеческого сознания как тенденций XXX века;
Описание вопроса глобализации и резкой интенсификации коммуникаций в XX веке;
Анализ проблем социальной деградации в рассказах А. И. Солженицына «Захар Калита», «Как жаль» и «Правая кисть».
Объектом исследования является явление социальной деградации как феномена XX века.
Предмет исследования – особенности освещения феномена «нового варварства» в творчестве А. И. Солженицына.
Актуальность рассматриваемой темы подчеркивается тем, что идеи писателя являются реальными и действительными, явными и сейчас. Солженицын увидел правду старого порядка (хотя и не закрыл глаза на его несправедливости) и сумел в своих художественных и публицистических произведениях ее показать.
Структура работы включает в себя введение, две главы, заключение и список используемой литературы.

Глава 1. Традиционная культура и феномен «нового варварства» в литературе
1.1 Формирование новой реальности и технологий человеческого сознания: тенденции XX века
Начиная с конца XX века, мы можем наблюдать нарастающий процесс глобализации.
Глобализация явилась, прежде всего, продуктом расширения национальных рынков до транснациональных, континентальных и глобальных размеров, т.е. она изначально определялась именно экономической составляющей, вслед за которой вяло подтягивались факторы культурного характера. Тенденция постоянного увеличения разрыва между среднедушевыми доходами в богатейших и беднейших странах, один из примеров того, как процессы глобализации негативно отражаются на экономическом развитии стран, не говоря уже о социальной стратификации и положении человеческих прав в отдельных странах.
Именно рыночный тип экономики – капитализм – стал отличительной чертой современных процессов, он (капитализм), как диктат, распространился и на страны третьего мира, явно неготовые к таким трансформациям, не морально, не юридически. Во-вторых, передовые страны и международные организации уже давно поняли, чем грозит излишняя «экономизация человеческих отношений», и проявляют повышенное внимание к проблемам этического плана, связанным с результатами капиталистического производства. Появляются идеи, посвященные идеям Нового Просвещения. Например, «Диалектика просвещения» - совместная работа Хоркхаймера и Адорно, основным пафосом которой является вызов безудержной вере в исторический прогресс, зародившейся в эпоху Просвещения.
Что оно дало европейцу? Веру в разум и автономность индивида, так как мышление человека – это конкретно его мышление, значит, он само обусловлен и сам себе хозяин.
В ходе борьбы за существование человек совершенствует способы обуздания природы путем ее рационализации и подведения под единую логическую схему всего существующего: «число стало каноном Просвещения». Все становится взвешенным, так, например, деньги являются свидетельством процесса рационализации природы, универсальной мерой. Человек унифицирует мир («материализация природы»), создавая иллюзию безраздельного господства над миром. «...Мышление теперь может служить какой угодно цели — порочной или благой. Оно—инструмент всех социальных действий, устанавливать нормы социальной или частной жизни ему не дано, ибо нормы установлены другими. Разум уже не ищет объективных и универсальных истин, чтобы сориентироваться на них, он имеет дело с инструментами для уже данных целей... Все решает «система», иначе говоря, — власть... разум совершенно порабощен социальным процессом. Единственным критерием стала инструментальная ценность, функция которой — господство над людьми и природой» .
В погоне за приручением природы человек не замечает, как, вместе с процессом рационализации, происходит упорядочение и социальной жизни, выделение управляющих и управляемых, а значит создание властных отношений. Теперь человек вынужден признать их и то, что он не только их автономный субъект, но и объект. Разум становится «техническим», превращаясь в универсальный инструмент господства над природой, а человек сам представляет собой нечто инструментальное, сподручное, вполне заменимое (крошечную шестеренку в огромном механизме индустриального общества).
Следствиями Просвещения стали:
-всеобщность и абстрактность мышления;
-превращение языка в исчисление (язык лишь отображает природу без претензий на ее познание);
-вера становится инструментом закрепления социального устройства, основанного на принуждении; современное технологическое общество («система») использует мощный аппарат культурной индустрии, т.е. масс-медиа (кино, радио, телевидение, реклама и пр.).
Предлагая свои ценности и модели поведения, они создают потребности и язык. В целях доступности эти ценности и модели единообразны и примитивны, поэтому блокируют инициативу и творчество, ибо приучают к пассивному восприятию информации. Культурная индустрия унифицирует образ жизни и мышления, подменяя личностное обще неопределенным. Каждый заменим, но «индивид, абсолютно заменяемый другим, есть чистое ничто». Такая тенденция прослеживается даже в сфере досуга, где система устанавливает его расписание (например, в виде отпусков), где культивируются развлечения «по сходной цене. В итоге «весь мир становится пропущенным через фильтр культуриндустрии», т.е. идеологии, диктующей свои требования «просвещенному» человечеству.