Языковое воплощение понятий Прощение и Покаяние в русской лингвокультуре

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность работы. Идея человеческого потворства своим желаниям (кеносиса) стала одной из главных идей русской монашеской литературы. Изучать его сегодня очень необходимо по нескольким причинам. Главное, что здесь стоит сказать, это то, что с точки зрения национальной культуры, мысли и искусства монастырская литература - это особый феномен, который редко исследовался и не был запечатлен в контексте русской литературы.
В духовном наследии русских монастырей видна особая идеологическая составляющая, уникальный язык, собственная жанровая система и конкретное воплощение жанров, работающих в других стилях. Использование монастырской литературы также имеет большое значение для изучения всей истории развития русской культуры. Это не только потому, что становление и развитие монастырской литературы является неотъемлемой частью литературного процесса, но и потому, что создание русского монашества оказало серьезное влияние на русскую литературу, особенно искусство и литературоведение.

1. Теоретические основы языкового воплощения понятий Прощение и Покаяние в христианском учении
1.1 Основные термины и содержание Прощения и Покаяния в христианском учении

Сегодня в функционировании концептов в языковом сознании носителей русского языка наблюдаются многие явления, общие для традиционных культурных концептов. Это особое отражение противопоставления религиозной и светской частей государственного концептуального круга, которое проявляется в тенденции, которую мы наблюдали выше в отношении понятия греха, то есть богохульства этого понятия [5, с. 162-187].
Методологической основой анализа является фундаментальное различие между экстралингвистическим содержанием соответствующих концептов в культуре и самой ее лингвистической семантикой, например, в работах Т.Б. Радбила выполняются данные задачи одна за другой.
Следовательно, модель комплексного описания этой концепции выглядит следующим образом
Прежде всего, Покаяние - это прежде всего одно из православных таинств, то есть священный акт невидимой благодати Божией, сообщаемый верующим видимым образом. В таинстве покаяния человек, признающий свои грехи, а также очевидное проявление прощения пастыря, принимает благодать, которая освобождает его от греха. Результатом покаяния является решение отказаться от греха.
Согласно христианскому учению, покаяние не достигается преднамеренными действиями собственной духовной силы человека; оно может быть достигнуто только с помощью божественной силы: благодати. Таким образом, религиозное понимание сильно отличается от светского понимания, и светское понимание, естественно, не может отражать священную природу этого понятия.
В основном это связано с психатизацией покаяния, поскольку центр тяжести отношений между человеком и Богом смещается во внутренний мир человека. Психизация покаяния лежит в основе его десакрализации.
Слово «Покаяние» восходит к Плаславу. Изначально, точно так же, как в слове грех, в слове покаяние образовалось дохристианское, то есть языческое. В значительной степени это был светский смысловой слой и грех в широком смысле перед любым предметом. После появления христианского измерения его семантики оно вошло в язык, использующий класс церковнославянской письменности.
В целом, можно предположить, что существование концепта покаяния в языке показывает сосуществование двух семантических слоев в семантической сфере концепта: кроме того, здесь преобладает внутреннее, бытовое и светское понимание этого концепта, что именно и показывает тенденция к обеззараживанию [12, с. 142-164].
Можно проследить определенную динамику этого тренда в разные периоды существования России. В словаре Даля преобладает религиозный слой содержания:
1. Одно из семи таинств церкви – покаяние;
2. Духовное наказание или кара за грехи против веры.
В советский период слово «Покаяние», естественно, рассматривалось как первое значение светского, а не религиозного.
В период с конца 1990-х по начало 2000-х можно наблюдать определенное возрождение религиозного измерения семантики традиционных русских культурных концептов. Для слова исповедь это особенно проявляется в том, что в качестве первого значения в словарной интерпретации используется первое возвращение - значение церкви.

1.2 Идея самоумаления, прощения и покаяния в идеализме исихазма

Идея человеческого самоумаления, сформированная в ходе распространения социалистической доктрины, стала одной из главных идей русского православия, затем духовной литературы, а затем и русской классической литературы, главным образом благодаря Ф.М. Достоевскому [2, с. 32-41].
Изучение проявления такого рода мысли в духовных и светских литературных произведениях неизбежно приводит к рассмотрению вопросов, связанных с влиянием исихазма на русскую культуру, особенно его отдельных идей. Д.С. Лихачев указал на важность изучения исихастской традиции в середине ХХ века: «Сложное учение исихастов... Это нужно тщательно изучить. Ясно одно: у него такой же интерес к человеческой психологии, «внутреннему человеку» (термин Григория Синаита, одного из основателей исихазма), к своему личному опыту, к возможности личного общения с Богом..., это характерно для многих культурных явлений четырнадцатого века».
Д.С. Лихачев писал о влиянии исихазма на русскую культуру: «В России исихазм в основном оказывает влияние через гору Афон. Центром нового таинственного настроения стал Троице-Сергиев монастырь, основатель его Радонеж Сергий «Святые тихие сладости». Из этого монастыря вышли главный представитель нового литературного стиля Епифаний Премудрый и главный представитель нового течения живописи Андрей Рублев.
О.А. Комков, принимая во внимание религиозное мировоззрение русских иконописцев и писателей и связь их произведений, размышлял о причинах, по которым русское общество приняло исихастскую мысль: «Анагогическое ядро учения, вознесение разума и его проникновение в высшую реальность, не только определяет широкое распространение исихастских идей в среде русских монастырей, но и определяет их усвоение всеми формами православия и художественной практики» [11, с. 98-112].
Исихазм и его значение в культурном развитии также описаны в книге И.Ф. Мейендорфа «О византийском исихазме и его роли в культурно-историческом развитии Восточной Европы в XIV веке», М.Н. Громова «Исихазм в восточнославянской культуре», «Культура Руси» М. Руидозо.
Рассмотрим, что предлагали философы и богословы XX-XXI веков к понятию «исихазм». В Словаре русской философии исихазм определяется как «нравственно-аскетическое учение на пути единения человека и Бога». В «Православной энциклопедии» словарной статьи «Исихазм» А.Г. Дунаев показал, что «исихазм» различается следующим образом:
1. Жизнь монастыря, в основном отшельническая, предназначена для созерцания и молитвы;
2. Практика Иисусовой молитвы и специальные психофизические техники, связанные с ней;
3. Богословие.
Политический исихазм - это группа социальных, культурных и политических идей, зародившихся в Византии и распространившихся в славянских странах. И.Ф. Мейендорф - один из главных православных богословов ХХ века и крупнейший специалист в области патриархата и византийской истории считал, что используются четыре значения слова «исихазм»:

2. Анализ языкового воплощения понятий Прощение и Покаяние в русской лингвокультуре
2.1 Лингвокоммуникативный аспект идей прощения и покаяния человека в русской христианской культуре ХХ века

Как часть всей церковной и религиозной литературы, монастырская литература является наиболее поучительной в изучении особенностей православного культурного языка; создание монастырских писателей предоставляет больше возможностей для выявления отличительных и лингвистических характеристик школ религиозно-церковного стиля.
Подтверждение этому в основном можно найти в различных текстах религиозно-церковного стиля. Обращение к наследию церковных писателей (монашеских и немонашеских) показывает, что в монашеской среде идеологические и языковые традиции русской христианской культуры более строгие [7, с. 7-15].
Таким образом, религиозно-церковный принцип был отмечен многими русскими исследователями-христианами в языке. Особенности православной культуры наиболее очевидны в наследии монастырей, и монастыри стали хранителями православных традиций.
В частности, А.В. Моргачева писала в книге «Русская культура: влияние монашества на формирование ее универсальности»: «Монашество - одно из самых ярких явлений в православной культуре, и его исследование помогает обрести глубокое понимание целого. Самое главное здесь то, что монашество - это идеальное явление, поэтому в нем, в его чистом виде, можно проследить основные характеристики православной культуры, ядром которой является монастырь».
С.В. Чадаева подтвердила, что православный монастырь «был и станет одной из самых представительных и важных организаций, как хранитель духовных традиций и распространяющий их среди русского народа»; «как социальная и культурная организация, которая сохраняет, воспроизводит и распространяет православный дух, она решает важнейшую задачу объединения страну на духовной основе».
Эпистемологическая культура русских монастырей только начала изучаться. Лингвист Ю. И. Ярмульская написала статью, посвященную духовной информации. В разное время публиковались работы, показывающие результаты исследования с лингвистической позиции жанра духовного письма. К ним относятся статьи «Гендер голоса утешения в духовных письмах русских церковных писателей в двадцатом веке», «Гендер голоса утешения в обмене церковно-религиозными письмами (по материалам писем русских религиозных писателей в двадцатом веке)» и монография «Этикет озвучивания русских духовных писем».
Цель данного исследования - показать статус человеческой мысли о самооценке в религиозно-философской доктринальной системе мышления, раскрыть детали христианского содержания этой мысли, показать ее характеристики в тексте писем русских религиозных писателей и монахов, а также рассмотреть роль данных аспектов в области коммуникации русской монастырской культуры письма в двадцатом веке [17, с. 82-94].
Исследовательские материалы. В ходе работы были привлечены духовные ученики русских писателей-монахов ХХ века: игумен Никон (Воробьев), схиигумен Иоанн (Алексеев), архимандрит Иоанн (Фармер), митрополит Иоанн (Снычев), митрополит Макарий (Невский), монахиня Параскева (Матиешина), схиархимандрит Серафим (Романцов), иеросхимонах Анатолий (Потапов), схиархимандрит Виталий (Сидоренко), архиепископ Варам (Ряшенцева).
Далее более подробно раскроем идею самоумаления и ее роль в культуре общения православных верующих, особенно в культуре взаимоотношений между духовным учителем и его учениками. Здесь необходимо отметить, что Иисус Христос дал христианам пример бесконечного смирения и искреннего самодовольства.
Писатели-монахи учат смирению и, следовательно, потаканию своим желаниям, предлагают развивать эти добродетели и сами являются образцами для подражания. Этот факт связан с тем, что христианство учит смирению, отец церкви, и более поздние церковные писатели следовали ему. «Несите мое иго и учитесь у меня, потому что мое сердце кроткое и смиренное, и вы обретете покой в своих сердцах» [6, с. 100-117].

2.2 Лексическая репрезентация идей Прощения и Покаяния человека в христианском учении

Обратимся к методу реализации человеческой самоцензуры в письмах писателей и монахов Русской Церкви. Образ Иисуса Христа воплощает истинное смирение и самодовольство, совершенную мягкость и бесконечную жертвенность. Это встречается в письмах всех писателей церкви до нас.
Игумен Никон (Воробей) показал духовной ученице монахине Евпраксии способ обрести покой и умиротворение души, предложив поучиться смирению и кротости у Христа: «Будьте спокойнее на работе. Если вы научитесь у меня, у меня послушное и смиренное сердце, и вы будете покоиться с миром для своей души». Это способ обрести покой, указанный Спасителем, самим Богом и Господом [4, с. 84-97].
В письме к своей духовной дочери Архимед Джон (Фармер) считал, что необходимо смиренно переносить наш собственный слабый и несовершенный крест. Он писал: «Моя дорогая, мы будем спасены не из-за наших добродетелей, даже не из-за доброты, а из-за действий нашего Спасителя Иисуса Христа, который оставил нам свой крест спасения, и наш маленький крест - это портрет его великого креста. Принятие страданий и трудностей человеческой жизни Иоанном Архимедом связано с принятием страданий Иисусом Христом; у Христа, как показал наставник духовного ученика, человек должен научиться умерять свою волю и принимать волю Божью и крест жизни, который был дан вам».
«Смирение Господа Иисуса Христа стало подражательным образом христиан и духовным средством преображения. Наиболее очевидный принцип самоотречения в христианстве проявляется в мужественном перенесении боли веры», - сказал архиепископ Владимир (Леонов) в статье «Кеносис». Предложения, наставления, призывы, прошения, желание следовать примеру Христа в страданиях, благочестивое унижение, безоговорочное и нетерпеливое принятие его креста стали неотъемлемой частью воспитания духовных учеников монахами-писателями.
Человеческое здоровье - это путь к духовному и нравственному совершенству, прежде всего, через безболезненное понимание и принятие Божьей воли и Его креста (и всей его боли). Связывая земной путь Христа с образом жизни человека, авторы духовных эпистолярных текстов часто направляли своих учеников к событиям Евангелия и показывают, что их спасение заключается в том, чтобы следовать за Христом, принимать страдания, смирять себя и развивать, а не совершенствовать свои способности [5, с. 162-187].
Поэтому митрополит Макарий (Невский) утешил духовных учеников, рассказав о спасении от страданий и напомнив о пути Христа: «Вы сказали: «Как вы можете всегда быть счастливы, когда видите недостатки вокруг себя?» - ...Люди могут испытывать боль, даже в муках, потому что они надеются, что эти страдания породят терпение, но терпение - это искусство, а искусство - это надежда; Я надеюсь, что мне не будет стыдно, потому что разум дан для понимания Божьей воли, Бог организует все (а также боль и пытки) для нашего спасения и верит, что мы находимся на пути путь страданий за Христа. Духовные наставники также прибегают к мягким и смиренным словам Иисуса Христа в своих методах обучения, чтобы обрести добродетель смирения; образ Христа стал важным средством передачи смысла учения здесь».
Важно понимать, что идея человеческого самоумаления становится общественным образом и направляет читателей к евангельским притчам: «Два человека вошли в храм, чтобы помолиться, один был фарисеем, а другой - сборщиком налогов. Фарисеи встали и помолились про себя: «Боже! Я благодарю вас, я не такой, как другие мужчины, воры, насильники, прелюбодеи или как этот сборщик налогов: я сплю два раза в неделю и отдаю десятую часть всего, что получаю». Сборщик налогов стоял поодаль. Он не осмеливался поднять глаза к небу, но хлопнул его по груди. Он сказал: «Боже! Помилуй меня, грешного! Я говорю вам, этот человек более оправдан в своей семье, чем этот человек: ибо тот, кто возвышает себя, будет неполноценен, а те, кто неполноценен, возвысят себя».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В завершении следует отметить, что цель исследования была достигнута.
В рамках первой главы отметим, что сегодня в функционировании концептов в языковом сознании носителей русского языка наблюдаются многие явления, общие для традиционных культурных концептов. Это особое отражение противопоставления религиозной и светской частей государственного концептуального круга, которое проявляется в тенденции, которую мы наблюдали выше в отношении понятия греха, то есть богохульства этого понятия.