Рецидив преступлений

В юридической литературе нет единого взгляда на то, когда в русском праве рецидив стал рассматриваться в качестве обстоятельства, повышающего ответственность. Например, один из видных русских криминалистов дореволюционного времени Н.С. Таганцев первоначально считал, что еще в Русской Правде повторение преступления влекло повышенную ответственность виновного , хотя несколько позже он свою точку зрения изменил и стал утверждать, что термин «повторение» (в русском дореволюцион¬ном законодательстве во многом сходный с понятием рецидива преступлений) как юридическое понятие впервые сформулиро¬ван в 1397 году в статье 8 Псковской судной грамоты и статье 5 Двинской уставной грамоты . Содержание этих и других статей названных памятников права свидетельствует о том, что повто¬рение, как обстоятельство, отягчающее ответственность, рас-сматривалось в данном качестве не при всяком преступлении, а только лишь в случае татьбы - воровства, то есть при специальном ре¬цидиве в современном его понимании.
Анализируя эти древнерусские источники, следует отметить, что в научной литературе по разному подходят к вопросу о признании вышеуказанных норм как подтверждение факта присутствия понятия «рецидив» в древнем русском уголовном праве.
Ю.И. Бытко полагал, что здесь можно говорить о рецидиве, как о случае совершении воровства в третий раз , а Е.И. Майорова дополняла это утверждение указанием на обязательную судимость за предыдущие случаи, как необходимое условие для признания рецидива . Им возражал Т.Г. Черненко, полагая, что поскольку в первый раз лицо не наказывалось, а лишь платило компенсацию за похищенное, то рецидивом следует признать повторность преступления после понесения наказания за предыдущее аналогичное преступление . Такая же мысль о повторности деяния после наказания как признаке рецидива была высказана и П.К. Кривошеиным .
Применительно к нормам древнего права рецидив следует рассматривать лишь в контексте множественности, а точнее, неоднократности совершения аналогичных противоправных деяний, что признавалось в качестве отягчающего обстоятельства, влекущего применение более суровое наказание.
Более всего наглядно этот тезис доказывается анализом более поздних норм русского уголовного права. Так, как отмечает Э.Г. Шкредова, в Судебнике 1497 г. свое дальнейшее развитие получает институт повторности аналогичных преступлений, что влияет на размер и вид наказания по данному Судебнику . Здесь нет еще разделения повторности и рецидива, поскольку используется единственный термин «…в другой раз», нет еще разделений преступлений на категории, нет четкого указания на обязательное понесение наказания за предыдущее деяние. На это указывал и Ю.И. Бытко .
Выводы И.Г. Возжанниковой о том, что задержание «в другой раз» означает, что преступник уже ранее был судим и вновь совершает преступление, а потому это деяние образует рецидив , представляются ничем иным, как попыткой толковать норму древнего права с точки зрения современного законодателя. Здесь, как представляется, допустимо сравнение, но не толкование, так как в данной интерпретации совершенно непонятно, чем же «рецидив», с точки зрения И.Г. Возжанниковой, отличается от повторности, когда лицо было застигнуто при совершении преступления, но избежало наказания, например, убежав от преследователей, и «в другой раз» вновь застигнуто за аналогичным деянием и уже поймано.
Следующим законодательным актом в области уголовного права следует признать Соборное Уложение 1649 года, которое, впервые выдвинуло в качестве условия для признания повторности рецидивом условие отбытия наказания за предыдущее преступление. С точки зрения Э.Г. Шкредовой, нельзя однозначно утверждать, о чем идет речь в Соборном Уложении, об отбытии наказания или просто о факте осуждения. Как представляется, данное обстоятельство еще не имеет существенного значения, поскольку законодатель того времени еще не проводил четкого разграничения понятий «судимость», «отбытие наказания», и «привлечение к уголовной ответственности», эти понятия появились в российском уголовном праве гораздо позже.
Артикулы Петра Великого также предусматривали увеличение строгости наказания в зависимости от того, сколько раз ранее лицо попадалось за совершением воровства, но смертная казнь грозила лишь после четвертого случая, что свидетельствует о некотором снижении нетерпимости к подобным деяниям.
Более дифференцированный подход можно наблюдать лишь с начала рассмотрения Проекта Уложения Российской Империи, который был подготовлен в 1813 году по приказу императора Александра 1, несомненно, под влиянием идей европейского Просвещения, и в котором наряду со специальным рецидивом (повтором) однородных преступлений было заложено и положение об общем повторе, по сути, о преступной деятельности . Не все положения Проекта нашли свое отражение в Своде законов 1832 года. В частности, в нем сохранилось лишь положение о специальной повторности (рецидиве), согласно которому повторность совершения аналогичного противоправного деяния влекла удвоение наказания (ст. 135 по изданию 1842 г.), но и то на усмотрение судьи, и только по тем составам преступлений, в которых имелось специальное указание на такое усиление ответственности. Существенным следует признать указание на то, что лицо должно было понести наказание за предыдущее деяние, хотя и временного интервала, погашающего прежнюю «судимость», Свод законов не предусматривал .
Дальнейшее развитие институт повторности (рецидива) получил уже с принятием Уложения о наказаниях уголовных 1845 года . Здесь можно отметить появление общего рецидива или повторности, когда отягчающим наказание обстоятельством признавалось не только совершение аналогичного преступления, но и любого другого, за которое лицо понесло наказание по решению суда.
Возжанникова И.Г. пишет об однократном и многократном рецидиве в статьях Уложения 1845 года , что опять же говорит, как представляется, о подмене понятия «повторяемость» понятием «рецидив». Повторяемость преступления может быть однократной или многократной, а вот рецидив, если исходить из его современного толкования, может быть категорирован по степени общественной опасности, или «злостности» деятельности лица, если говорить в терминологии XIX-го века. Поэтому использование понятия «рецидив» здесь возможно исключительно как тождественное понятию «повторность», но использование определений «специальный» и «общий» более принято в отношении понятия «рецидив», поэтому в таком сочетании они и будут использоваться дальше.
Здесь необходимо отметить, что в Уложении 1845 года были сосредоточены наиболее тяжкие преступления, тогда как менее тяжкие рассматривались по Уставу о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, принятом в 1884 г. Если сравнить эти уголовные законы, то видно, что Устав 1884 года предусматривал лишь «специальный рецидив», то есть повторность, тогда как Уложение уже пришло к понятию «общего рецидива», что можно объяснить именно повышенной степенью общественной опасности тех деяний, которые были сосредоточены в Уложении 1845 года. В частности, это можно проиллюстрировать и положением о том, что в качестве элемента рецидива в нем с 1846 года стало рассматриваться не только осуждение за предыдущее преступление, но и в случае освобождения от наказания по амнистии, другим «нереабилитирующим» основаниям, единственно, с условием, что то прежнее деяние было «не менее важным» , чем вновь совершенное, то есть, оно должно было быть такой же или большей степени общественной опасности. Здесь уже можно наблюдать постепенное формирование категорий преступлений по степени «важности» или общественной опасности, которые применяются при определении степени рецидива в настоящее время. Кроме того, значение Уложения 1845 года заключается в том, что в нем было проведено разграничение повторности и совокупности преступлений, а также установлен временной интервал, учитываемый при определении наступления или не наступления повторности преступного деяния.
Принятие в 1903 г. нового Уголовного уложения существенно не повлияло на законодательное определение понятия «повторности» или «рецидива». В главе 1 Уложения были изложены общие положения назначения наказания, и совокупность преступлений в случае их повторности также признавалась отягчающим вину и наказание обстоятельством.
В целом, можно утверждать, что в дореволюционном уголовном законодательстве сформировалось достаточно четкое определение понятия «повторность преступления», которое рассматривалось в качестве отягчающего вину и наказание обстоятельства. Обязательными признаками такой «повторности» были: