Конституция и идеология

При этом принцип идеологического многообразия тесно связан с гарантиями политических прав граждан, свободой мысли, слова, выражения мнений, массовой информации. Реально гарантированная свобода выражения разнообразных взглядов, мнений, убеждений, свобода критики, оппозиции являются конкретным показателем демократизма общества.
Однако, во-первых, эти благородные конституционные идеи пока еще не стали реальными императивами ни для общества в целом, ни для представителей власти. А во-вторых, систему ценностей, приоритетов и идеалов, традиционно понимаемых в качестве идеологии, видимо, нельзя сводить лишь к правосознанию и правовой идеологии. Важное значение для российского общества имеют мировоззренческие оценки, выходящие за границы формального права, в том числе касающиеся роли России в геополитике и отношениях с ближайшими соседями, соотношения международного права и государственного суверенитета, роли государства в экономике, баланса интересов личности и общества, экономической самостоятельности индивидуумов и социальной помощи со стороны государства, а также относящиеся к российской истории, традициям, культуре, национальной ментальности и т.п.
В общественном мнении все чаще звучат призывы придать официальный характер или обеспечить приоритет тем ответам на общественно значимые идеологические вопросы, которые служат национальным интересам и противодействуют внедрению чужеродных идей, разобщающих нацию, лишающих ее ясных ориентиров, создающих негативное представление об отдельных этапах отечественной истории и т.п. Некоторыми правоведами высказываются предложения о пересмотре относящегося к основам конституционного строя запрета на установление государственной идеологии хотя бы путем толкования конституционных норм. Обычно это обосновывается необходимостью защиты государственного суверенитета и территориальной целостности России, осложнением международной обстановки, стремлением остановить падение духовности, игнорирование норм морали, традиционных ценностей и т.п. Речь ведется об информационном суверенитете России в мировом потоке идей и взглядов.
О том, что в современную эпоху попытки отдельного государства отгородиться в информационном пространстве от мировой общественной мысли будут тщетными и способны привести лишь к его отставанию, не стоит даже говорить. Это уже многократно подтверждалось на практике. Однако способна ли в принципе официально установленная в законах или иных правовых документах идеология защитить государственный суверенитет, сплотить народ и противостоять вызовам, возникающим в обществе или исходящим извне?
История России, если воспринимать ее не только как набор примеров, подтверждающих достижения нации, но и как повод учиться на собственных ошибках, дает однозначный ответ на этот вопрос. В какой-то период времени внедрение государством в массовое сознание единой официальной идеологии может помочь решению тактических задач государственного управления, но дальше неизбежно возникают массовое разочарование в навязанных или принятых на веру постулатах, отрицание официальных идеологем, протест или духовный разброд.
Лидер Белого движения А.И. Деникин в своих мемуарах подробно и с болью в душе описывал, как защитники старого строя еще до военных поражений Гражданской войны проиграли сражение за умы людей, что и предопределило во многом последующий ход событий. Православие являлось в самодержавной России не только государственной религией, принадлежность к которой служила основанием деления прав подданных, но и выполняло роль официальной государственной идеологии, прививавшейся каждому представителю доминирующей нации с рождения, внедренной во все звенья государственного управления - от учреждений просвещения до армии. Однако в общероссийском масштабе православное духовенство осталось за бортом разбушевавшейся жизни, разделив участь с теми социальными классами, к которым примыкало.
В столкновении идей и мнений православная идеология без боя уступила радикальной пропаганде свои лидирующие позиции, которые официально имела в государственном устройстве. Если офицерский корпус в русской армии все же долгое время боролся за свою командную власть и военный авторитет, то голос пастырей с первых же дней революции замолк, и всякое участие их в жизни войск прекратилось. Как бы то ни было, в числе моральных элементов, поддерживающих дух русских войск, вера не стала началом, побуждающим их на подвиг или сдерживающим от развития впоследствии звериных инстинктов.
В 1917 г., еще до прихода к власти большевиков, стали реальностью стихийное осквернение храмов и насилие над православными священниками. Массовое сознание стало воспринимать официальную государственную идеологию как одно из орудий старого строя, элемент духовного подавления, внедренный в общественную жизнь не по зову сердца, а в принудительном порядке. Этим, конечно, нисколько не отрицаются мужество и самоотверженность многих представителей духовенства и искренняя вера, сохраненная немалой частью россиян в трудные годы.
Любая идеология, сколь бы безупречной ни казалась она на первый взгляд, не овладевшая умами людей в честном и открытом состязании с иными взглядами и доктринами, а внедренная принудительно, как обязательный элемент государственной политики в отношении населения, со временем неизбежно приходит к застою или вырождению. Она не может в переломный момент противостоять новым идеям, даже если те окажутся еще более далеки от совершенства. Не наблюдали ли мы подтверждение этому в конце 1980-х годов?
Официальная государственная идеология в советские годы сопровождала каждого гражданина в период его взросления и формирования мировоззрения - от приема в октябрята в начальной школе до государственного экзамена по научному коммунизму, который сдавали не только гуманитарии, но и будущие врачи, инженеры и агрономы. И во взрослом возрасте человеку предназначались государственная пропаганда, университеты марксизма-ленинизма, политинформации и собрания по месту работы или службы и т.д. Идеологическая работа считалась не менее важной государственной функцией, чем управление экономикой, оборона страны или охрана правопорядка. Помимо огромного штата партийных и иных государственных чиновников, отвечавших за соблюдение и использование институтов официальной идеологии, на ее поддержку были мобилизованы лучшие умы, наиболее талантливые и креативные интеллектуалы. И финансы на идеологическую работу государство в ту пору не жалело. Но помогло ли это в переломный момент сохранить существовавший общественно-политический строй и само государство Союз ССР, в котором столь важную роль играла государственная идеология?
Автор настоящей статьи хорошо помнит избирательные кампании 1989 и 1990 гг. по выборам народных депутатов СССР, РСФСР и местных Советов. Отсутствие законодательных гарантий состязательности выборов тогда компенсировалось искренностью и бескорыстием участников электоральных процедур. В какой-то степени это были первые самые свободные выборы в истории нашей страны. На избирателя выплеснулся поток разноречивых идей и мнений, далеко не всегда продуманных и научно обоснованных. Официальная государственная идеология тогда сразу же уступила свои привилегированные позиции и даже не попыталась конкурировать с либеральными, национально-патриотическими, социал-демократическими и иными идеями, исходившими от различных кандидатов. Как и в 1917 г., государственная идеология сдалась без боя. Отдельные попытки сохранить прежнюю идеологию воспринимались массовым сознанием как ортодоксальные и даже маргинальные взгляды.
Новый политический режим, пришедший в начале 1990-х годов на смену советскому строю, с одной стороны, обеспечил свободу печати и слова. В истории, экономике, праве, философии, публицистике и иных сферах читателю стали доступны разные идеи и взгляды, появилась богатая полемика. С другой стороны, новая демократическая власть вовсе не отказалась от государственной пропаганды как орудия политической борьбы и шельмования оппонентов. Чего стоил только так называемый Федеральный информационный центр. Радикальный передел власти и собственности требовал идеологического обоснования, в том числе на основе либеральных доктрин.
В начале нынешнего века в общественном сознании россиян появился запрос на стабильность и консерватизм, идеология 1990-х стала восприниматься скорее негативно. В первое десятилетие века в России наблюдался относительный экономический рост, однако впоследствии в силу разных причин он не продолжился. Пропагандируемые государством идеи экономического расцвета и роста благосостояния населения (доступное жилье, новые рабочие места, социальная забота, возрастание роли России в мировой экономике, превращение Москвы в один из мировых финансовых центров и т.п.) слишком сильно разошлись с реалиями. Поэтому во второй половине 2010-х годов упор был сделан на консервативную идеологию, которая провозглашала патриотические цели и с удовлетворением воспринималась населением. Если не смогли быстро улучшить ситуацию в экономике, то хотя бы найдем поводы для национальной гордости и национального самоуважения.
Государственная пропаганда, используя монопольное положение в электронных средствах массовой информации, взяла на вооружение, по выражению С.А. Денисова, идеологию имперского реванша. Чего-то принципиально нового для России эта идеология не несет. Недоброжелатели России повсюду: и за океаном, и в Европе, и среди ближайших соседей, с которыми не так давно мы были единой страной. В сложной внешнеполитической и экономической обстановке нужны стабильность власти, возрастание роли государства в экономике и управлении, вера общества в непогрешимость политической власти. Защищать суверенитет надо не только военными, но и идеологическими методами, в том числе от иностранных агентов, затесавшихся в отечественное гражданское общество, от попыток отдельных критиков найти изъяны в нашей истории (которую, кстати, мы толком не знаем и уроки которой не усваиваем) или принизить роль России в геополитике, культуре, спорте и т.п. Видимо, эти тезисы в ближайшем будущем будут развиваться и усиливаться, в той или иной форме официально внедряться как обязательные для целей просвещения, науки и культуры.